Хэдон из Древнего Опара

Прежде всего Лалила и Пага оделись. Человечек облачился в длинный килт из серого меха, а женщина надела короткий килт и пончо из такого же материала. Затем, двустворчатой раковиной с зазубринами она расчесала свои волосы, с которых стекали капли воды Хэдон пристально наблюдал за ними, пока они одевались. Как она красива, сколь белоснежна ее кожа! К тому же она довольно высока — едва ли не 170 см. Она и на самом деле походила на богиню.

Коротышка выглядел так, как его описал Хинокли. Ноги, хоть и плотные и мощные, имели длину не более, чем ноги восьмилетнего мальчика. Тем не менее, торс Паги соответствовал размеру торса мужчины среднего возраста. Его плечи и руки казались достаточно мускулистыми, а грудная клетка — низкая и широкая. Каштановые волосы пестрели сединой и торчали взъерошенной массой на макушке огромной головы. Правый глаз был затянут пленкой; по словам Хинокли, это произошло в результате того, что он ударился о камень, когда был выброшен своей матерью в кусты вскоре после рождения. Нос коротышки — плоский, рот полный и широкий, лицо покрыто шрамами. Несмотря на уродство, его отличала несколько странная привлекательность. Улыбаясь, он становился почти красивым.

По словам Хинокли, Пага родился далеко на севере, в местности, расположенной за Звенящим Морем, в краях, которые большей частью покрыты движущимися ледяными реками. Когда его отец, возвратившись с охоты на морских собак, обнаружил, что его сын выброшен и обречен на верную смерть, он отправился на поиски его останков. Хотя с той злополучной минуты, как мать выбросила его, прошло несколько недель, все же отцу удалось обнаружить сына живым и здоровым, не считая выбитого глаза и шрамов на лице. Ребенка нашла и выкормила волчица. Поговаривали, что Пага временами ходит в лес и разговаривает с волками. Говорили также, что иногда по ночам он превращается в волка и бегает со своей матерью-волчицей и ее волчатами. Хэдон надеялся, что это неправда. Оборотни-леопарды, оборотни-орлы и гиены в Кхокарсе сжигались заживо. Хэдону никогда не доводилось видеть волка, но Хинокли как-то упоминал об одном, которого ему описывала Лалила, и Хэдон подумал, что мех у них был как раз волчий.

Двое, теперь уже одетые, уселись. Ребенок, которого матери пришлось вновь успокаивать, плескался невдалеке в море. Хэдон как можно короче поведал свою историю, поясняя время от времени непонятные им места. Закончив рассказ, он спросил:

— Мы, скорей всего, упустили бы вас, но Сама Кхо послала меня к вам. А Саххиндар? Видели вы его?

— Мы ищем его, — ответила Лалила. — Когда мы расставались с Саххиндаром, намереваясь отправиться с людьми, пришедшими с юга, он сказал, что совершает паломничество далеко на юг, к морю, расположенному на самом дальнем краю света, за горами к югу от города Микавуру. Он решил вновь наведаться в места, где родился в далеком будущем. Я не поняла его слов, а он не объяснил. Он утверждал, что не является богом, что он смертен и совершил путешествие во времени в обратном направлении, но теперь вынужден двигаться вперед, как то делают все люди.

— Я не понимаю этого, — признался Хэдон. — Но правда, что он ввел в употребление растения, которые ранее не росли в местах, прилегающих к двум морям, и раздал их повсюду вплоть до Кхоклема и показал им — моим предкам — как выращивать эти растения, как одомашнивать коз и овец и научил ткачеству и окраске тканей.

— Но все напрасно, — произнесла Лалила. — Человек, которого вы называете Саххиндаром, рассказал мне, что ему было известно о тщетности его усилий. Мой народ сейчас мертв, а знания утеряны и еще многие тысячелетия не будут восстановлены.

Лалила сделала паузу, бросив на Хэдона странный взгляд, будто не могла высказать того, что у нее было на сердце, потом произнесла:

— Точно также, дары твоим предкам тоже напрасны.

Хэдон был слегка шокирован:

— Что это значит?

— Я не знаю, — ответила Лалила. — Но как-то он неохотно заговорил о Кхокарсе, будто она давно уже погибла, похоронена и забыта. К городу Опар это не относилось. Саххиндар сказал, что город построен задолго до его рождения и все еще существовал, когда он родился. Но много раз перестраивался.

— Еще он говорил, что не будет больше ничему учить дикарей, что они должны жить по-своему. Поскольку время не пощадит его самого, не имеет значения, сколько людей он вывел из первобытного состояния.

— Возможно, он вновь посетит Кхокарсу, и потом мы узнаем больше, — сказал Хэдон. — А пока продолжим наш путь. Давайте вернемся в лагерь, он в нескольких милях отсюда, по дороге туда вы сможете рассказать мне о себе.