Хедлайнеры

Со стороны это уже напоминало торг. Прогресс в переговорах был налицо. Как бы там ни было, вскоре процесс пошел.

Почувствовав поддержку, Илья начал писать Лене эмоциональные письма, которые отсылал факсом в Москву. Интернета еще не было, разговаривать по межгороду было дорого. Зато в эпистолярном жанре будущие компаньоны добились заметных успехов. Одна из идей Лагутенко выглядела следующим образом: “Я хочу соединить вместе Lighting Seeds, Space, Sleeper, Dubstar, Cardigans, Edwyn Collins, Squeese, Garbage + Blur, ABBA, Amanda Lear, Sex Pistols… Я хочу добиться (а может, это и получится) неповторимого „Мумий Тролля“. Плагиатор из меня, ты знаешь, никудышный… Своих идей миллион, но я – человек нерешительный”.

Решительности можно было одолжить у Бурлакова. С запасом. Вспомнив о том, что у него в Москве есть знакомый журналист Кушнир, он приехал ко мне в гости и убедил помогать будущей владивостокской рок-сенсации. Леня ангажировал меня заниматься пресс-поддержкой еще не существующего альбома и параллельно не давал расслабиться Илье, чуть ли не ежедневно забрасывая его пожеланиями присылать новые песни.

Через несколько недель Илья прислал композицию “Вдруг ушли поезда”. Прослушав строчку “никогда не любим, не забыт, не открыт”, Бурлаков вдруг понял, что новый “Мумий Тролль” неизбежен.

Следующая присланная Лагутенко кассета содержала брит-поповскую композицию “Кот кота”, написанную еще в Китае “Девочку” (со словами “пьет своих девчонок сок”) и странноватую песенку “Утекай”, напоминавшую шлягер Пугачевой “Улетай, туча”. “Услышав „Утекай“, я просто выпал в осадок, – вспоминает Леня. – Попросту умер. Когда я рассказывал людям про новый „Мумий Тролль“, я начинал беседу с прослушивания „Утекай“. А Илье после этого я сказал: „Делай что хочешь! Я вообще не буду влезать ни в твою музыку, ни в твои тексты… Но если этот альбом провалится, мы с тобой встретимся через десять лет“”.

Надо хорошо знать Бурлакова, чтобы понимать, кто именно послужил прототипом пословицы “обещать – не значит жениться”. Как только Леня решил не редактировать тексты, он тут же заставил всех знакомых написать на присланные Ильей песни рецензии, которые моментально отправлял в Лондон.

Бурлакову грело душу, что вокалист “Троллей” начал прислушиваться к мнениям друзей. “Со мной Лагутенко советовался, поскольку считалось, что я – эксперт по компакт-дискам и как будто бы знаю, что именно надо продавать, – вспоминает Бурлаков. – К ребятам Илья прислушивался, потому что его, наверное, пообломала судьба, и он научился ценить чужое мнение. Раньше у него этого не было”.

Незадолго до начала сессии Лагутенко написал часть нового боевика “Владивосток 2000”. Послушать его мы толком не успели – со слов вокалиста “Троллей”, песня была о том, как Владивосток катится в … Мол, конец света оттуда и начнется. А еще за неделю он прислал в Москву письмо, которое порадовало меня творческой свободой и здоровой наглостью.

“На подпевках у нас будут английские девчонки, которые хором станут повторять куплеты на ужасном русском языке с акцентом, – писал Илья. – В первом клипе нам надо снять настоящих трансвеститов, целующихся парней, скучающих проституток. Такая мы, б… шокирующая группа. А вы чего хотели?”

Мы хотели, чтобы быстрее стартовала запись. Когда у Лагутенко набралось десять новых песен, Бурлаков засел за калькулятор. По скромным подсчетам, для записи альбома надо было найти порядка тридцати тысяч долларов. Поиски денег Леня начал с себя, как Горбачев – перестройку. Бурлаков вложил в процесс все свои заработки за последний год, легко разорив собственный пластиночный магазин (“если бы не предновогодние продажи, нам было бы трудно”) и заложив квартиру. В августе 1996 года он выехал к Илье для записи альбома “Морская”. Как сказал бы вождь Мао, портрет которого висел в лондонской квартире Лагутенко, “огонь по штабам начался”.

2. Слушая радио

Все говорили: “Радио, радио!” И вот – радио есть, а счастья нет…

Илья Ильф

Когда Бурлаков улетал в Лондон, он сказал на прощание: “Кушнир, ты не поверишь – с нами в „Alaska Studios“ будет работать звукорежиссер по имени Санни, которая записывала дебютный альбом Трики”.

Это был красивый ход. Я очень любил “Maxinquaye”, поэтому от восторга чуть не потерял дар речи. И еще я остро почувствовал связь времен и цивилизаций. А также то, что вскоре у владивостокских авантюристов начнутся сплошные приключения. Я даже не догадывался, насколько был близок к истине.

Вскоре выяснилось, что студийная команда, которая должна писать альбом “Морская”, строго говоря, не имеет отношения к группе “Мумий Тролль”. Кроме клавишника Алика Краснова, все владивостокские музыканты идею о реанимации “Троллей” проигнорировали, назвав ее “полным безумием”. Они были взрослыми и обеспеченными людьми – с семьями, на престижных должностях и на престижных машинах. В такой ситуации каждому, как говорится, свое…