Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

— Само собой, тем людям за кулисами, в чьих руках нити и палки, — ответил Сюэ Чжэнъюн.

— Именно. Сюй Шуанлинь отдает приказания кукловодам на горе Хуан, а те приводят в движение тряпичных кукол, чтобы они поднялись и показали нужное ему представление.

Дослушав Мо Жаня, Цзян Си прищурился и уточнил:

— Ты хочешь сказать, что кроме горы Хуан, есть еще одно место, так называемая «сцена» с горой трупов, которых ты обозначил как «марионеток»?

— Глава Цзян такой проницательный.

— Тебе незачем мне льстить, — отрезал Цзян Си. — Вот только я хочу кое-что понять… Чтобы убедить, ты засыпал нас цветистыми сравнениями и яркими метафорами[204.4], но в итоге все, что мы тут услышали, не более чем полет твоей безудержной фантазии[204.5]. Образцовый наставник Мо, пока что все твои предположения абсолютно голословны. У тебя есть хоть какие-нибудь доказательства?

— …На самом деле, у меня не так уж много доказательств моих слов, – ответил Мо Жань. — На эту мысль меня натолкнуло то, что я случайно обнаружил на шашке Чжэньлун в сердце мертвеца жука-шихунь.

Черный камень в его руке был липким от вонючей крови, но, даже покинув тело носителя, жук-шихунь был все еще жив и лениво шевелился, не спеша его оставлять.

Мо Жань какое-то время молча разглядывал насекомое, а потом поднял голову и прямо взглянул, но не на Цзян Си, а на стоявшего за его спиной божественного мастера Ханьлиня, Хуа Биньаня.

— Божественному мастеру, должно быть, лучше всех известно о способности жуков-шихунь к адаптации.

— Этот вид насекомых в самом деле невероятно адаптивен, но на что конкретно пытается указать нам образцовый наставник Мо?

Мо Жань ответил одним словом:

— Имитация.

— Это совершенно естественно, — сказал Хуа Биньань. — Личинки жука-шихунь исключительно искусны в подражании. До достижения зрелости они ментально связаны с отцовскими особями и полностью имитируют все их движения.

— Хорошо. Тогда, если я возьму черный камень Вэйци Чжэньлун с личинкой этого жука и помещу его в тело другого человека, находящегося на значительном расстоянии отсюда, что произойдет?

— … — тембр голоса Хуа Биньаня немного изменился, — что бы ни делал мертвец здесь, тело человека там в точности это повторит.

— Как это можно прекратить?

— Никак, кроме смерти самца ничего не поможет.

Мо Жань кивнул и сказал:

— Господа, разойдитесь немного. Будьте осторожны и смотрите.

Сказав это, он с холодной решимостью в глазах внезапно нанес удар, пытаясь уничтожить черный камень вместе с сидевшим на нем жуком-шихунь. В тот же миг земля под ним задрожала и, разорвав каменистую почву, на свет вырвалась лоза, которая тут же яростно атаковала Мо Жаня. Испуганные люди поспешили отступить, но Мо Жань успел уклониться от атаки и поторопился мысленно погасить свое намерение уничтожить жука-шихунь и шашку Чжэньлун.

Выровняв дыхание, он заложил руку за спину и, встав на прежнее место, объявил:

— Теперь вы все видели своими глазами. Магия горы Хуан защищает жизни этих жуков-шихунь, не давая нам уничтожить их. Если кто-то и сейчас будет настаивать на том, что появление жуков-шихунь на шашках Чжэньлун — это просто совпадение... или что они на них только ради украшения, то мне больше нечего вам сказать.

Повисла тишина. Люди размышляли о его словах, пытаясь переварить догадку Мо Жаня.

Это предположение переходило все пределы разумного, но почему-то никто не смог найти в этой теории ни одного изъяна.

Образ мыслей Мо Жаня казался безумным, но взгляд его был тверд, а в словах звучала абсолютная уверенность в своей правоте.

Казалось, что он на сто процентов знал, о чем думает и как действует Сюй Шуанлинь, и теперь изо всех сил старался убедить их.

Но такого рода глубокая убежденность не могла не пугать людей, и даже Чу Ваньнин начал испытывать тревогу относительно душевного состояния своего ученика. Нахмурив брови, он издали внимательно изучал бледное лицо Мо Жаня, и в какой-то момент у него вдруг екнуло сердце от странного ощущения, будто он почти получил ключ к двери, за которой его ждет свирепое чудовище… которое разорвет его в клочья.

Возможно, Сюэ Чжэнъюн был единственным человеком, чьи мысли были сравнительно просты. Он не придал никакого значения тому факту, что Мо Жань за столь короткий отрезок времени смог додуматься до такой странной и подозрительной «марионеточной техники», а всего лишь серьезно обдумал эту версию и вдруг, хлопнув себя по лбу, воскликнул:

— Так выходит, что Сюй Шуанлиня на этой горе может и не быть?!

— Я полагаю, что его здесь нет, — подтвердил его догадку Мо Жань.

Старейшина Сюаньцзи тут же обеспокоился тем, о чем большинство людей даже не подумало. Озабоченно нахмурив брови, он спросил:

— Поднимаясь сюда мы истребили не менее десяти тысяч оживших трупов, откуда он взял столько тел? Гибель такого количества людей не могла не привлечь внимания Десяти Великих орденов.

Мо Жань со вздохом произнес:

— Есть место, где в один день умерло куда больше. Вы что, забыли?

— Где это могло умереть сразу столько людей?

Видя недоумение людей, Мо Жань не стал вдаваться в долгие объяснения и произнес лишь одно слово: