Хармс Даниил

Евдокия: Нет, больше я не могу! Это не человек, а зверь какой-то! (Поднимается с колен). Слушай, Евстигнеев! Я делала всё, чтобы образумить тебя. Ничего не помогает. Я слабая и не могу сама отнять у тебя флейту. Ты меня прсто поколотишь. Поэтому я решила прибегнуть к крайнему средству. Ты слышешь, что я тебе говорю? Евстигнеев! Ты слышешь?

Евстигнеев(дует в флейту): Фю-фю-фю!

Евдокия: Да ты слышешь, что я тебе говорю? Ах, так! И слушать не желаешь! Ну, ладно: сейчас прибегну к тому крайнему средству, о котором я тебе говорила. Не слушаешь? Ладно! Сейчас пойту и позову дворника!

Евстигнеев(перестает дуть в флейту).

Евдокия: Ты слышал? Сейчас позову дворника.

Евстигнеев: Зачем?

Евдокия: А затем, что мы с дворником отнимем у тебя флейту, сломаем её и выбросим на помойку.

Евстигнеев: Нет? Хы-хы-хы!

Евдокия: Не нет, а именно, да!

Евстигнеев: Как же так? (рассматривает флейту и пробует в неё дунуть)

Евдокия: Ах, ты опять! Ну ладно…

(Стук в дверь)

Евстигнеев и Евдокия молча стоят и слушают. Стук повторяется.

Евдокия: Кто там?

Голос за дверью: Дарочка! Это я! Открой, силь-ву-пле!

Евдокия: Ах, это ты, Вера! Сейчас, одну минутку. (Евстигнееву): Спрячь флейту!

Евстигнеев смеётся: Хы-хы-хы!

Евдокия: Дай сюда флейту! Сию же минуту дай сюда флейту!

Евстигнеев (пряча флейту за спину): Хы-хы!

Евдокия: Сейчас Верочка! (Евстигнееву): Ты дашь мне флейту? Ах, так!., (проходит к двери и открывает её). Входи Верочка!

(Входит Вера Александровна Сулинапова)

Евдокия: Вот познакомся: Евстигнеев, мой муж. А это Вера Александровна Сулинапова — моя двоюродная сестра.

Сулинапова(подходя к Евстигнееву). Очень рада с вами познакомиться!

Евстигнеев: Хы-хы-хы!

Евдокия: Садись, Вера, вот сюда и рассказывай, как ты живешь?

(Сулинапова садится с ногами на стул)

Сулинапова: О, душа моя, столько новостей! Столько новостей! Я брежу театрами и светской жизнью. Да, милочка, я вся для общества! Грегуар подарил мне тончайший заграничный чулок, но, к сожалению, только один. Так что его нельзя носить. Но я, когда ко мне приходят гости, бросаю этот чулок на диван, будто забыла его убрать, и все конечно думают, что у меня их пара. Борман увидал этот чулок и сказал: «Такими чулками кидаться нельзя!» А я ему сказала: «О! у меня их целая куча! А вот туфель нет!» Ах. да, милочка, же сюи малад, у меня болит под мышкой! Это Зайцев лез ко мне рукой за шиворот, но я его дальше подмышки не пустила. Не дам же я Зай-цему хватать себя!

Евстигнеев: Хы-хы!

Сулинапова: Ой! Я говорю такие вещи в присутствии мужчины. Но вы всё таки муж моей сестры и потом, мы, люди высшего общества, можем позволить себе некоторые фривольности.

Евстигнеев: Хы-хи! (дует в флейту)

Сулинапова: Что это?

Евдокия: Да это мой муж хочет на флейте играть.

Сулинапова: Господи! Зачем же это?

Евдокия: Ах, Вера! Он целые дни изводит меня этой флейтой. Вот видишь? Так он с утра до вечера.

Сулинапова: Да ты спряч от него эту трубку.

Евдокия

<1935–1936>

* * *

У одной маленькой девочки начал гнить молочный зуб. Решили эту девочку отвести к зубному врачу, что бы он выдернул ей ее молочный зуб.

Вот однажды стояла эта маленькая девочка в редакции, стояла она около шкапа и была вся скрюченная.

Тогда одна редакторша спросила эту девочку, почему она стоит вся скрюченная, а девочка ответила, что она стоит так потому, что боится рвать свой молочный зуб, так как, должно быть, будет очень больно. А редакторша спрашивает: «Ты очень боится, если тебя уколят булавкой в руку?» Девочка говорит: «Нет». Редакторша уколола девочку булавкой в руку и говорит, что рвать молочный зуб не больнее этого укола. Девочка поверила, пошла к зубному врачу и вырвала свой нездоровый молочный зуб.

Можно только отметить находчивость этой редакторши.

<6 января 1937 года>

* * *

Один человек, не желая более питаться сушёным горошком, отправился в большой гастрономический магазин, чтобы высмотреть себе чего ни будь иное, что ни будь рыбное, колбасное или даже молочное.

В колбасном отделе было много интересного, самое интересное была конечно ветчина. Но ветчина стоила 18 рублей, а это было слишком дорого. По цене доступна была колбаса, красного цвета, с тёмно-серыми точками. Но колбаса эта пахла почему то сыром, и даже сам приказчик сказал, что покупать её он не советует.