Характерник

Позже мне пришлось выступать на советах ближних бояр по прямому указу государя, спрашивающего мое мнение по разным вопросам. В том случае, когда я затруднялся с ответом, не до конца знал ситуацию по ним, прямо признавался в своем неведении, чем расположил к себе других мужей и монарха, в большей части давал развернутые, с пояснениями и доводами, советы, какие-то выводы и предложения. После таких совещаний ко мне уже обращались сами бояре, спрашивали моего суждения по интересующим их делам и планам, постепенно завоевывал у них авторитет. Когда пришло мне время уезжать из первопрестольной, бояре при прощании звали навестить их в следующий приезд, не терять связи с ними. С царем я простился тепло, пообещал на следующий год непременно приехать к нему, оговорить новые дела, да и проверить здоровье моего подопечного, сейчас не дающего повода для тревоги. За минувшее после лечения время Федор окреп, даже стал набирать вес, поправляться, лицо порозовело, с него ушло измождение.

В конце июля, после месячного пребывания в столице, отправились в обратный путь, вначале в Киев к Голицыну, согласовывать с наместником дальнейшее наше взаимодействие, размещение казачьих полков, а потом домой. После Калуги и Брянска свернули к Новгород-Северскому, здесь встретился с воеводой северского края, обсудил общие дела, возможные совместные планы, дальше направились в Чернигов с подобным визитом к воеводе черниговщины. В Киеве наша первая встреча с наместником стала несколько напряженной, он не мог сразу принять изменившуюся картину отношений со своенравной Сечью даже после предъявления ему царской грамоты. Но позже, после непростых переговоров и моих пояснений, наше общение пошло более конструктивно, сумели решить все основные вопросы. Еще день задержался здесь, занимался текущими делами и встречами с воинскими начальниками, только потом выехали к себе.

Прибыли в Сечь в первых числах сентября, три дня побыл дома в кругу все увеличивающейся семьи. Катя и Настя опять родили во время моего отъезда, причем вновь вместе, почти одновременно, вот так у них заведено, уже по третьему разу. После, на срочно созванном кругу, рассказал казакам о поездке в Москву, приеме государем, зачитал грамоту о службе казачьего воинства, объявил об условиях ее несения, правах и обязанностях, формировании казачьих полков. Казаки восприняли вести спокойно, без особого восторга, но и без возмущения и недовольства. Часть противников нового порядка, самых ярых, ушла из Сечи на Правобережье и Дон, остальные смирились. К нам даже напросились казаки с другого берега, захотели устроенной жизни в моем воинстве. Сейчас на Правобережье неспокойно, волнения среди казаков, несогласных с правлением гетмана Самойловича, но и к Гоголю, под руку Речи Посполитой, тоже не хотят. Принял всех прибывших, нам лишние руки не помеха, но предупредил их о строгом пресечении прежних вольностей, грабежей и насилия.

По царской грамоте наши курени переводились в 15 полков, каждый численностью 500 бойцов, в военное время и походах доводились до 1000. В Сечи и Запорожье на постоянном базировании оставались семь из них для несения дозорной службы от Днепра до Оскола по рубежу Дикого поля, дальше уже зона Донского войска. Остальные полки направлялись в Правобережье и Подолию для охраны западных границ с Османской империей и Речью Посполитой по левому берегу Буга. При объявлении войны и всеобщей мобилизации мы выставляли еще пять полков из запасников, семейных и зимовых казаков призывного возраста, до 45 лет. В другое время они проходили раз в три года месячные сборы летом, в перерыве между посевной и уборочной страдой. В боевых условиях казачьи полки сводились в корпуса и армии с собственными задачами и командованием, оперативным их подчинением командующему всеми войсками в Малороссии.

На формирование полков, их оснащение и отправку к местам дислокации ушел весь сентябрь, к Покрову в Сечи остались только три полка, два строевых и учебный, подготовку джур к ратной службе оставили здесь. Наверное, впервые в истории запорожского оплота встречали праздник в таком урезанном составе воинства. Но народу было ненамного меньше, приехали ветераны, казаки из Правобережья, Подолии, Чигорина, Слобожанщины, а также приглашенные мной гости, командиры русских полков, воеводы и старшие гарнизонов из черниговщины, брянщины, орловщины, северской земли, атаман и старшина Войска Донского. Оказали мне и запорожскому казачеству уважение наместник, князь Голицын, и гетман Самойлович, ответили на мое обращение и приехали со своим окружением. Гетман Гоголь сам не прибыл, но отправил представительное посольство во главе со старшиной.