Характерник

– А вот он, рядом с тобой сидит. Матвей сам предложил тряхнуть стариной, да и самому тебя в серьезном деле поднатаскать. Кратковременная вылазка в Кафу – это одно. А длительная работа в Истанбуле, когда надо каждый день себя за турка выдавать, – совсем другое. Вот и поучишься у него уму-разуму, когда одни турки вокруг. А уж он-то турок как облупленных знает…

После разговора с войсковым атаманом учитель и ученик отправились домой к Матвею, поскольку старый казак-характерник захотел подробно выяснить все обстоятельства дела в Кафе и получить сведения из первых рук. Да и предстоящее дело, многократно более сложное и опасное, нужно было обсудить без лишних ушей. По дороге разговаривали о посторонних вещах, и Иван удивлялся тому, насколько выросло количество московских служилых людей в городке. Может быть, из-за многолюдности на улицах, а может потому, что до них действительно никому не было дела, но ни Матвей, ни Иван не заметили слежки, чего Матвей опасался. Уж очень неспокойно стало в последнее время на Дону. И лишь когда они остались вдвоем за закрытыми дверями, Иван поведал свою историю во всех подробностях. С самого начала, когда флотилия казачьих стругов покинула Черкасск. Матвей слушал не перебивая, лишь иногда задавая уточняющие вопросы, а когда рассказ был окончен, вынес свой вердикт:

– Молодец, Ваня. В целом все сделал правильно, за исключением одного. Не надо было тебе в дом Ибрагима ночью лезть. Что особо интересного ты мог там узнать? Ведь Ибрагим – простой купец, хоть и богатый. А купец – не чиновник, и многими секретными сведениями просто не обладает. Вот если бы ты в дом коменданта или дефендара залез – это другое дело. Они много знают. Но получилось, и ладно. Будем считать тебе это как сдачу проверочного испытания на лазутчика. А вот по поводу дальнейшего – что сам думаешь?

– Думаю, что Ибрагим перешел кому-то дорогу, именно поэтому его и убрали. А вот случайно перешел или по умыслу, того так и не понял. И тот перстень, что я с него снял, в этом деле как-то замешан.

– Аллах с ним с Ибрагимом и с перстнем. То какие-то их внутренние дела, куда ты совершенно случайно влез, и мы про них ничего не знаем. Что по поводу покушения думаешь?

– Не пойму, кому это надо. То, что Прошка не преминул бы со мной расквитаться, не сомневаюсь. Но кто же тогда его самого убил? И почему он так рисковал? Ведь на него бы первого подумали. Неужели получше время и место не мог найти? На дурака он не похож.

– Вот и я о том же. Ваня, все на самом деле не так, как тебе кажется. И как старается все представить тот, кто это затеял. Он тебя убивать не собирался, а хотел проверить, как ты отреагируешь на выстрел. И скорее всего, это не Прошка стрелял. Его туда либо заманили, либо силой привели, чтобы все поверили, что стрелял именно он. Поскольку именно он – первый подозреваемый. А оставлять его в живых после этого тоже было нельзя. Мог рассказать, кто это с ним задушевные разговоры вел, и предложил помочь тебе отомстить.

– Но почему ты так думаешь, дядько Матвей?!

– Предчувствие у меня такое, Ваня… Напоминает это одно давнее дело… Ладно, то уже быльем поросло. Но тебя хочу предупредить – будь теперь вдвойне осторожен. Узнали все же про тебя те, кому не следовало.

– Но ведь это невозможно, дядько Матвей!!! Только ты обо мне все знаешь! Кое-что батя знает, команда лазутчиков во главе с Петром да атаманы Яковлев и Самаренин!

– Не про них речь. Ни твой батька, ни лазутчики, ни атаманы в этом не замешаны. За это я могу поручиться. Но знает кто-то еще. Думай, где ты мог себя раскрыть. Поскольку я о тебе кроме как с атаманами, Петром Трегубовым и твоим батькой, ни с кем не говорил.

– Так и я ни с кем не говорил!

– Значит, сделал что-то такое, что на тебя внимание обратили. И среди них был тот, который все понял.

– Но я ведь при всех из образа толмача и писаря не выхожу! И о моих делах в тылу у турок никто, кроме атамана, лазутчиков и батьки, не знает!

– То в походе было, а это уже слишком поздно. Здесь, в городке, ничего не было? До того, как вы в поход ушли? Я уверен, что когда в тебя стреляли в Кафе, наш неизвестный «друг» уже все про тебя знал и успел хорошо подготовиться. Вспоминай, Ваня. Любую мелочь вспоминай, поскольку это очень важно.

– Ей-богу, ничего не было, дядько Матвей! Кроме… Прошки. Я ведь Прошку прилюдно его же собственной нагайкой на базаре отходил.

– А как именно? Рассказывай подробно.

По мере рассказа лицо Матвея все больше хмурилось. Под конец он уже не скрывал своей досады.

– Плохо дело, Ваня! Очень плохо! Ты при большой толпе народа применил силу характерника. И я думаю, что тебя увидел тот, кто в этом хорошо разбирается. Сам он этим даром может и не владеть. Но на что надо обращать внимание, знает. А кто это был, мы теперь только гадать можем. Ведь сколько времени прошло. Быть может, этого человека уже и в Черкасске нет. Но кому надо, он донес. Поэтому на тебя теперь охоту начнут. Сразу убивать вряд ли станут. Сначала попытаются купить с потрохами. А вот если не получится… То одному Всевышнему известно, чем все это закончится.