Характер и невроз

Мы можем точно представить себе психологию энеатипа IV с точки зрения истощения бытия или самости, которое стремится «компенсировать» зависть и которое, в свою очередь, сохраняется через самоуничижение, через поиски существования благодаря любви и уподоблению себя другим. («Я подобен Эйнштейну, следовательно, я существую».) Психика типа IV функционирует так, как будто еще в ранней жизни ее представители делают вывод: «Я любим, следовательно, я не являюсь ничтожеством», и в последующей жизни стремятся обрести собственную значимость, обретя любовь, которой они когда-то были лишены («Люби меня, чтобы благодаря этому я знал, что у меня все в порядке»), а также через процесс искажения представления о себе в сторону преувеличения своих достоинств - через стремление к чему-то лично от себя и, по-видимому, к тому, чтобы выглядеть лучше и благороднее, чем он или она есть на самом деле.

Эти процессы являются самофрустрирующими, ибо любовь, как только она завоевана, может показаться ненужной (если он любит меня, значит, он ничего собой не представляет), или же ведут к фрустрации, потому что любовь стимулирует невротические претензии и теряет свое значение на этой почве; однако чаще стремление к существованию путем уподобления себя идеалу основывается на самоотвержении и слепоте в отношении собственной ценности. (Точно так же, как стремление к экстраординарному влечет за собой принижение значения ординарного.) Из-за этого тип IV испытывает, помимо понимания этих ловушек, более, чем какой-то другой тип, потребность в развитии самоподдержки, которая появляется как результат, в конечном счете, осознания собственной значимости и чувства уважения к самому себе и к жизни во всех ее формах.

В зависти есть патология ценностей, которую можно продемонстрировать, используя басню, обнаруженную мною в «Книге о доброй любви» Арчипресте де Гита ^[106]. Это басня о собаке, которая несет в зубах кость и, увидев в пруду свое отражение, думает, что там находится другая собака с более аппетитной костью. Она открывает пасть с целью отнять ее и теряет ту кость, которую имела. Мы можем сказать, отражение кости не есть реальность, так же как не является реальным идеализированный образ.

Глава 4

Садистский характер и вожделение

Энеатип VIII

1. Сущность типа, номенклатура и место на энеаграмме

Слову «вожделение» словарь испанского языка, изданный Королевской академией Испании, где я сейчас диктую эту главу, дает следующее объяснение: «это порок, состоящий в незаконном использовании или неупорядоченном стремлении к плотским удовольствиям», дается также и дополнительное значение - «чрезмерность в определенных вещах».

Именно это последнее определение совпадает с тем смыслом, который придает ему Ичазо в своем изложении прото- анализа, и мы можем рассматривать первое, более распространенное значение как производное от него. Поэтому я буду использовать слово «вожделение» для обозначения страсти к чрезмерному, страсти, которая стремится к интенсивности, и не только через секс, но используя для этого всевозможные виды стимуляции: активность, беспокойство, специи, высокие скорости, удовольствие, получаемое от громкой музыки, и т.д.

Вожделение размещается на энеаграмме рядом с вершиной внутреннего треугольника, что указывает на некоторое родство с праздностью, на сексомоторную предрасположенность и преобладание когнитивной обскурации или «невежества» над «отвращением» и «страстным желанием» (находящимся соответственно в левом и правом углах). Аспект праздности у вожделения может пониматься не только как реализуемый этим типом принцип, что жить можно, только испытывая острые ощущения, но также и как сопутствующее этому нежелание погружаться в свой внутренний мир. Можно сказать, что характерная для энеатипа V жажда ощущений есть не что иное, как попытка компенсировать скрытую нехватку живости.

Будучи расположенным на энеаграмме напротив зависти, вожделение, можно сказать, образует полюс садо-мазохистской оси. Эти две личности - энеатипы VIII и IV - в некотором смысле противостоят друг другу (как это и предполагают сами термины), хотя в некоторых отношениях, например в стремлении к интенсивности, они являются сходными. Кроме того, мазохистский характер в какой-то степени является садистским, а в характере вожделения присутствует мазохистский аспект: в то время как садистский характер по своей природе активен, мазохизм проявляет эмоциональность: первый стремится удовлетворить свои потребности, не испытывая при этом чувства вины, последний испытывает желания и ощущает чувство вины по поводу своих потребностей.