Хаос внутри писателя

Восемнадцать лет прошло, гремят колокола тревожно. Суетливость, внезапный порыв настигает, куда-то заспешило их движимое Королевство. Три короля за круглым столом, свои царские одеяния сменили на сияющую рыцарскую броню, готовые к внезапным поворотам, но никто до конца за этим столом не знал – чего на самом деле ждут они. Окружены они терновым венком, будто в тревожном ожидании… возникать стали позади монахи и разные божества, все они читают молитвы, просят благосклонности, защиту их единому творению – книге, отданной, в надежде, что откроет она их королевству путь.

Не всегда получается так, как хочется…

Мгновение спустя, стали слышаться хлопки взрывов в небесах, взрывались яркие огни, падали искорки на землю, поджигая своим светом, помутнели, стали растекаться, как вода. Слышны крики, которые перебивали тихий плач. Огнём объято королевство, рушатся башни, падают на город и катятся за пределы, утопая во внезапно затихшем океане. Грохочет гром, змеиная огненная цепь молнии бьёт по плодородной почве, прожигая землю насквозь, уничтожая прекрасные поля.

И за круглым столом, сидят в тишине три короля, сжимает их со всех сторон огненное кольцо. Каждый из них стал понимать, что наступит совсем другое время, ко всему придётся привыкать, ни к тому, что ждали. Медленно тускнеет взгляд и блеск исчезает.

Безумие настигло разум

Много мыслей, словно машины, не знающие правил движения, сталкиваются друг с другом, создавая аварии. Блуждает разум писателя. Сняты королевские и рыцарские одеяния, потрёпанный костюм взамен, не по размеру. Прячет руки в длинных рукавах, постоянно одёргивая края, чтобы не поднимался ворот к шее, не завязанный галстук болтается как попало. Босой ступает по разбитой дороге, перед его глазами аварии, катастрофы встречных мыслей и идей. Он тут главный, нужно что-то предпринять, как-то нужно приводить в порядок, но ему кажется, что проще всё оставить так, как есть. Поглощён печалью, просится домой, хотя итак он дома, ему вдруг стало тесно, невыносимо душно. Он уже не помнит, как обменял корону на костюм, будто кто-то убеждал, что пришло его время стать серьёзней и будто легче будет снять временно с себя ответственность, за произошедшее в королевстве. Терзает изнутри, что раньше не терзало, одиночество и страх, хочется вернуться. Из-под длинных рукавов видны костяшки пальцев, что сжимаются в кулаки. Он, кажется, не обернётся назад.

Много слов обиды… несправедливость рвала ткань тяжеловесного костюма, война проиграна так просто. Громкие слова обиды сами на себя ядрами выстреливают в вылепленные скульптуры персонажей, великаны теряют головы и руки, падают один за другим на землю, создают оглушительный грохот, осыпаются остатки камней под хруст костей, ужасающий шум наполняет пыльный город. Пыль стала непроглядной стеной, преграждающей путь вперёд. Тяжко думать спокойно при таких условиях. Когда-нибудь это всё будет разрушено до основания и, пыль уляжется на землю равнодушным мёртвым грузом.

Разум вышагивает, в надежде найти хоть какое-нибудь укрытие от пыли, сажи и бессчётных взрывов, где бы спрятаться от запаха огня?.. Он набрёл на единственное уцелевшее здание, которое походило на величественный музей. Белый камень обступает пыль и сажа, опускаясь рядом.

Ему кажется, что он нашёл спасительный островок, где может переждать конца боевой суеты.

Здание затихло, опасаясь быть уничтоженным, мрак внутри него. За ограждениями стоят скульптуры, персонажи книг, за некоторыми музейными витринами рукописные черновики, в центре под ярким лучом света, исходящим из статуи Максима Горького, стояла ещё одна витрина.

Разум быстрыми шагами устремился к экспонату, осматривая внимательно вещь под стеклом, там лежал ключ. Разум огляделся, чтобы понять от чего этот ключ и заметил, за колоссально огромной спиной статуи Горького, неприметную для глаз дверь. Разум кладёт руки на витрину, пытаясь её открыть, но под ладонями она сама запросто трескается, стекло растворяется, как облачная дымка… но стоило королю дотронуться до ключа, как тот обретает вид той самой книги, которая должна была помочь расцвету королевства, но вместо этого начала внутри писателя войну.

Разум начинает бить ладонью по книге, как по самому злейшему врагу… Каждый удар по ней отчеканивает на обложке слова: «неопытен» «молод» «это не то, что нужно» «бред». Разуму, в конце концов, и самому становится больно наносить удары, его общесозданному с Душой и Сердцем детищу. Он опускает руки в стеклянный короб и берёт книгу в руки. Мягко обнимает и прижимает к груди:

– Чтобы про тебя не говорили, я всегда буду рад тебе, наше первое творение.

За спиной Разума поднимается пыль, воссоздавая чёрные силуэты, страшные и высокие, образы людей с оружием. Разум оборачивается и смотрит на силуэты: ни наставники, ни помощники, это не люди, которые хотят помочь, силуэты напоминали грабителей.

– Они хотят тебя у меня отнять – Разум вжимает книгу в свою грудь, которая растворяется под напором ладоней и превращается в прозрачную капельку в центре груди.