Хаос: отступление?

– Пока нет, – ответила Энид. – Но скоро узнает.

– И что вы собираетесь делать? Что будет с Эйрин?

Он явно взваливал вину за произошедшее только на Эйрин, потому что знал, что под следствием все хозяйство, где он был главным.

– Я еще не решила.

– Я обращусь с протестом в комитет. Вы не имели права допрашивать Эйрин одну. Ей это было слишком тяжело.

Он был в ярости оттого, что не знал, что именно Эйрин успела рассказать следователю и удастся ли им всем увязать свои версии истории.

– Подавайте протест, – проговорила Энид. – Это будет правильно.

* * *

Энид со всеми поговорила наедине, и половина из жителей хозяйства говорила одно и то же:

– Имплант не сработал.

– У Эйрин есть парень. Он и есть отец.

– Все вышло случайно.

– Случайно.

Этой же линии придерживалась и Фелис, склонив голову и скрестив руки на груди. Именно этой версии они решили придерживаться. Версии, которую внушил им Фрейн. Проговорился только один молодой человек – сбитый с толку, он плохо понимал, что происходит.

– Она нас всех предала, – говорил он. – Теперь все остальные должны расхлебывать кашу, которую она заварила.

Энид пристально посмотрела ему в глаза:

– Так ты знаешь, что она вырезала имплант?

Больше парень не сказал ни единого слова; он кусал свои губы, отдувался, но молчал – так, словно кто-то запретил ему говорить, приставив нож к горлу.

С молоденькой Сьюзен Энид особо и не усердствовала, но девушка, только услышав вопрос о повязке на руке Эйрин, покраснела и сразу же выпалила:

– Я тут не виновата! Не виновата! Просто Фрейн сказал, что если на следующее лето мы выиграем сертификат, то его получу я, а не Эйрин. Вот она и позавидовала. Она всех нас решила наказать, вот как.

Сертификаты были придуманы, чтобы более разумно организовать жизнь. Чтобы у людей было, ради чего работать, чтобы они могли доказать, что могут обеспечить ребенка, могут заработать это право – родить и иметь ребенка. Предполагалось, что вокруг сертификатов не будет никакой борьбы, не будет никакого обмана.

Но люди шли на обман.

– Сьюзен, – спросила Энид, – это ты послала анонимное письмо про Эйрин?

Глаза девушки расширились; вопрос больно хлестнул ее.

– Конечно, не я. Я бы никогда такое не сделала. Скажите Фрейну, что я на такое не способна.

– Спасибо тебе, Сьюзен, за твою честность и откровенность, – произнесла Энид, и Сьюзен разразилась плачем.

В какую житейскую неразбериху она влезла! А ведь она могла уйти в отставку сразу после раскрытия дела об убийстве и избежать всего этого. Но нужно было поговорить с другими.

Когда Энид и Сьюзен вернулись в общую комнату, Фелис уже приготовила для всех чай. Она вежливо предложила чашку Энид, которая, к всеобщему смятению, приняла чай.

Около двадцати минут она сидела, смотрела на разглядывавших ее обитетелей хозяйства и, прихлебывая напиток, поддерживала общий разговор, после чего встала и сказала:

– Спасибо всем за уделенное мне время и за терпение. Если кто-нибудь захочет со мной поговорить, я буду в доме местного комитета. Через день или два я представлю свое решение, так что долго ждать не придется. Ваш город благодарит вас.

* * *

Произойти могло все, что угодно, но эти люди были так подавлены своей драмой, что многого Энид не ожидала. Вряд ли и за ночь что-нибудь изменится. Если Эйрин собиралась со своим парнем бежать, она давно бы это сделала. Главное здесь было не в этом. Здесь разрушалось само хозяйство. Пора встретиться с людьми из местного комитета.

– Они что-нибудь говорили, пока меня не было? – спросила она у Берта.

– Ни слова. Прости, что я так говорю, но это было почти забавно. Чего они так испугались?

– Нас. И историй, которые про нас ходят. Эйрин была уверена, что мы вытащим ее на улицу и вырежем ей ребенка из тела.

Берт помрачнел и тихо сказал:

– Это ужасно.

– Раньше я такого не слышала. Обычно говорили об одиночных камерах, о том, что ребенка отберут, как только он родится. Наверное, эту мысль внушил и ей, и всем остальным Фрейн – чтобы они все держали в тайне.

– Так Фрейн знал?

– Они все всё знали, я уверена. И пытались спасти хозяйство, когда убеждали меня в том, что все вышло случайно. Или что во всем была виновата только Эйрин, и никто больше. Хотя в таких случаях, когда хозяйство разваливается, всех их нужно переводить в другие места, и неважно, сколько кредиток на это потребуется. Бьюсь об заклад, Фрейн их этим и пугал.

– И что будет дальше? – спросил Берт.

– Технологии, действительно, иногда дают сбой. Будь сбой случайностью, я задним числом выдала бы хозяйству сертификат, если бы они согласились взять на себя заботу о ребенке. Но здесь другое. Если в хозяйстве появляется несертифицированный ребенок, мы обязаны расформировать хозяйство. Но если бы во всем была виновата только Эйрин, наказывать пришлось бы только ее.

– Здесь же совсем другой случай, верно?

– У тебя взгляд наметан, Берт.

– Не уверен, что это похвала. Я предпочитаю видеть в людях хорошее, а не плохое.

Энид усмехнулась, а Берт продолжил:

– По крайней мере, для тебя все это скоро останется позади, и ты устроишься в каком-нибудь уютном хозяйстве. Не здесь, конечно.