Хаос (ЛП)

Первая фанатка перебрасывает свои светлые волосы через плечо и останавливается только для того, чтобы хихикнуть и ответить:

— Мы идем в другой автобус. Шон сказал, что предпочитает одну девушку.

Я остаюсь на диванах еще долго, после того как первые две девушки уходят, а последняя хихикает за занавеской. Еще долго после того, как Майк отваживается пройти через них с закрытыми глазами, чтобы добраться до телевизора в задней части. Еще долго после того, как мои веки начинают опускаться, и голова начинает крениться вперед.

Я встаю, делаю глубокий вдох и подхожу к тяжелому занавесу, отделяющему меня от коек, представляя, что увижу с другой стороны. В одежде или без? Шон сверху или снизу? Фу, я должна просто спать на этом гребаном диване.

Вместо этого стискиваю зубы и отдергиваю занавеску… И обнаруживаю Шона, лежащего полностью одетым поверх покрывала, его длинные ноги скрещены в лодыжках, а на коленях лежит книга. Его очки для чтения низко сидят на носу, подушки свалены под головой, и он определенно не похож на человека, который только что провел последний час, играя рок-бога с королевой фанаток.

Мой растерянный взгляд перемещается с него на койку напротив — мою койку — на которой теперь лежит упомянутая королева, тоже полностью одетая. Она отключилась под моим одеялом, пускает слюни на мою подушку, и когда мой взгляд медленно возвращается к Шону, он ухмыляется мне поверх своей книги.

— Какого черта она делает в моей постели? — огрызаюсь я.

— Это ты пригласила ее сюда. Что я должен был сделать, позволить ей спать в моей?

Из кухни доносится смех Майка, но я не обращаю на него внимания и гаркаю на Шона:

— Ты спишь с ней, а потом укладываешь ее мерзкую задницу в мою постель?

Девушка под моим одеялом шевелится и что-то бормочет во сне. Затем размазывает помаду по своим слюнявым щекам.

— С чего ты решила, что я спал с ней? — спрашивает Шон, закрывая книгу и распрямляя лодыжки, чтобы сесть.

— Тогда какого черта ты делал весь последний час?

— Убирал беспорядок, который ты устроила.

— А как же она? — огрызаюсь я, указывая на тело, прилагающееся к расширяющейся луже слюны на моей подушке.

У Шона хватает наглости ухмыльнуться мне.

— Решил оставить тебе кое-что из этого беспорядка.

Он откидывается назад, снова скрещивает ноги и открывает книгу… я топаю к нему и захлопываю её.

— Нихрена. Вытащи ее из моей постели.

— Сделай это сама.

— ШОН!

— Да? — говорит он ласково, и у меня руки чешутся его придушить. Вместо этого я рычу так громко, что Майк снова смеется из кухни.

Я поворачиваюсь к девушке и срываю с нее одеяло. Она свернулась калачиком, не снимая блестящих серебряных туфель, и я тыкаю ее в плечо кончиком пальца, а потом вытираю его о джинсы.

— Эй.

Она стонет во сне и поворачивает свой розовый рот к моей подушке.

— Эй, ты, — говорю я, — вставай.

Я снова тыкаю ее, на этот раз сильнее.

Она начинает храпеть, и Шон сдерживает смех, удобно устроившись позади меня.

— Она выпила полбутылки, — говорит он. — Так что еще не скоро проснется.

Я оборачиваюсь и сердито смотрю на него.

— Тогда вставай.

— Зачем?

— Затем, что я забираю твою кровать.

Он небрежно переворачивает страницу книги, которую читает.

— Я так не думаю.

Адам и Джоэль появляются в дверях, Адам потирает локоть, как будто он чуть не сломал его вместо головы, когда спускался с крыши автобуса.

— Из-за чего вы двое ссоритесь? — спрашивает он.

— Из-за неё. — Я обвиняюще тычу пальцем в девку на моей кровати, и Джоэль поднимает бровь.

— Почему она в твоей постели?

— Потому что Шон — засранец!

Шон хихикает, не делая ничего, чтобы стереть растерянное выражение с лиц Адама и Джоэля.

— Где ты собираешься спать? — спрашивает Джоэль меня, и я снова поворачиваюсь к Шону.

— Вставай.

— Нет.

— Шон, я не играю в игры.

— Тогда тебе вообще не следовало начинать эту игру.

Не знаю, что на меня находит, но выхватываю его книгу, и он хватает ее обратно, а потом я хватаю его за руки и тяну. Майк хватает меня за талию, прежде чем я успеваю вырвать руки Шона, и тащит на среднюю койку с другой стороны.

— Возьми мою, ради бога.

Он срывает одеяла с потерявшей сознание цыпочки на моей кровати и тащит их к диванам в передней части.

— А теперь все заткнитесь. Я иду спать. — Я пытаюсь выпрыгнуть из кровати и остановить его, но он кричит на меня, не останавливаясь и не оборачиваясь: — Ложись спать, Кит!

Я замираю, свесив одну ногу с матраса, и смотрю, как он закрывает за собой занавеску, отпрянув назад, когда Джоэль чуть не бьет меня коленями в лицо, чтобы забраться на койку надо мной. Адам тоже забирается на верхнюю койку, и я смотрю на ухмылку, все еще застывшую на глупом лице Шона, когда возвращаюсь на место.

— Ты понимаешь, что это означает войну.

— Твое лицо означает войну, — парирует Шон, крадя мое утреннее оскорбление.

— О-о-о, — хором смеются Джоэль и Адам.

— Они объявили войну, — добавляет Адам с глубоким южным выговором.

Шон поднимает средний палец достаточно высоко, чтобы они могли видеть, и оба идиота наверху начинают смеяться.