Хаос (ЛП)

С тех пор как мы выступили с Cutting the Line на их шоу в Нэшвилле в августе прошлого года, наша популярность и продажи взлетели до небес. Даже Mayhem приходилось закрыть свои двери для людей, стоящих в очереди на наше шоу, и теперь Mosh Records наконец-то готовы целовать нам задницы. Адвокат, которого я нанял, проверил документы сегодня утром, и все было в порядке. Лейбл Джонатана — это просто имя, которое мы прикрепляем к себе для взаимной выгоды: его люди помогут нам, а мы поможем его имиджу. За процент от наших продаж нам будут доступны все ресурсы Mosh Records, и лейбл не будет иметь никакого права голоса — вообще никакого — над музыкой, которую мы производим или сроками. Они помогут с маркетингом, производством, бронированием, установлением контактов — а все, что нам нужно делать, это продолжать делать то, что мы делаем.

Все силы, которые я приложил за последние десять лет, выливаются в каждый документ, который я подписываю. Затем наблюдаю, как бумаги подписывают Адам, Джоэль, Майк и Кит. А потом мы все пожимаем друг другу руки и уходим. Только когда мы снова оказываемся за кулисами, я обнимаю Кит, отрываю от земли и кружу.

Она смеется и крепко сжимает мою шею, пока все ликуют.

— Ты сделал это, — шепчет Кит мне на ухо, когда я наконец опускаю ее, и когда отстраняюсь и вижу ее улыбку, это все, что мне нужно.

Без нее я бы отпраздновал с ребятами сегодня вечером — напился бы и переспал со случайной фанаткой после шоу, — но я бы пошел спать один.

Сегодня вечером я буду рядом с Кит. На ней и внутри нее, и это гораздо лучше, чем было бы, если бы она не ворвалась обратно в мою жизнь в своих армейских ботинках и своей улыбкой «пленных не брать».

Я целую ее в последний раз — два, три раза — и мы выходим на сцену. Я, Кит, Адам, Джоэль, Майк. Мы в эйфории, как и толпа, подпитываемая адреналином к тому времени, когда Адам, наконец, вытаскивает свой микрофон из подставки и разжигает толпу.

— Мы только что подписали контракт с Mosh Records! — кричит он, и из толпы раздаются одобрительные возгласы вместе с несколькими улюлюканьями. Адам смеется. — И они целовали наши задницы! Я почти уверен, что прямо сейчас они даже могут отсосать и ни черта не в силах с этим поделать!

— Но мы не собираемся этого делать, — вмешиваюсь я, в то время как вся комната кричит, и Адам ухмыляется мне.

— Ты что, думаешь, я идиот? Конечно, мы не собираемся этого делать!

Я хихикаю в микрофон, и Адам поворачивается к толпе.

— Шон работал над этим для нас в течение многих лет. И вы, ребята, помогли этому случиться. Так что просто хочу, чтобы вы удостоили себя и Шона огромных гребаных аплодисментов, прежде чем мы начнем это шоу! — Толпа кричит и аплодирует, а Адам поворачивается к Майку. — Не думаю, что это было достаточно громко, да?

Майк понимает намек Адама и отрицательно качает головой.

— Когда решишь, что они достаточно громкие, начинай.

Майк ухмыляется, а Джоэль, Кит и я жестом призываем толпу стать громче. Громче. Еще громче. Когда все присутствующие — включая барменов, охрану, наших роуди — вопят во все горло, Майк стучит палочками и бьет в свой первый барабан. Свет на сцене гаснет, огни вспыхивают, и в воздухе, светящемся синим, я беру свой первый аккорд. Музыка гудит сквозь пальцы и поднимается вверх по рукам, поглощая мои мысли. Я кричу в микрофон, соединяя свой голос с голосом Адама таким же знакомым мне способом, как вес моей гитары, и он играет толпе девушкам и поклонникам.

Поклонницы сегодня неистовы, кричат, тянутся и угрожают разрушить баррикаду. Мы играем песню за песней, наблюдая, как все в яме поют нам в ответ с поднятыми руками и подпрыгивающими в такт телами. Две, три, четыре песни. Я смотрю сквозь прожекторы, скользя по безумному первому ряду, пока не замечаю…

Мое сердце стучит в горле, и я почти дергаю не ту чертову струну. Если бы мой Фендер не был пристегнут к шее, я, вероятно, уронил бы его.

— Ты тоже её видишь, да? — спрашивает Адам, как только песня заканчивается. Его микрофон выключен, и я отхожу от своего и просто киваю головой.

Даника, чертова, Карлайл, гребаная бывшая Майка, аплодирует из первого ряда. Отчаянно нуждаясь во внимании Адама, моем внимании, чьем угодно внимании.

— Как ты думаешь, зачем она здесь? — спрашивает Адам, и я сильнее сжимаю гриф гитары.

Чтобы сделать Майка несчастным. Чтобы заморочить ему голову. Вызвать своих адских псов и испортить шоу.

— Понятия не имею, мать твою.

Шесть лет назад она вырвала сердце Майка прямо из его груди, и теперь ведет себя как его самая большая поклонница, как будто она не уничтожила его, когда пыталась заставить выбрать между собой и нами.

— Скажем Майку? — спрашивает Адам, и когда я смотрю на него и качаю головой, он кивает в знак согласия.

Адам глотает воду и возвращается на свое место впереди и в центре, игнорируя Данику, как будто она невидима.