Хаос и симметрия

Итак, что же мы имеем? Зимнее утро, коричневый туман и Лондонский мост, через который идет, вернее, даже не идет, а течет, наподобие черной реки, толпа людей.

Если вы когда-нибудь бывали в Лондоне и около восьми часов утра появлялись в районе Лондонского моста, то вы наверняка знаете, что это за люди. Это клерки, которые работают в деловой части Лондона, офисные работники, одинаково одетые и одинаково причесанные. Со времен Элиота здесь мало что изменилось – разве что прически и фасон одежды. У Элиота клерки вздыхают, и, занятые своими мыслями, каждый смотрит себе под ноги.

Надо заметить, что вся эта картинка обладает удивительной документальной точностью и достоверностью. Все, что упоминает Элиот, реально существует: Лондонский мост, улица Кинг-Уильям, которая его продолжает, а также готическое здание церкви Сент-Мэри Вулнот, где часы на девятом ударе бьют чуть громче обычного. Ощущение бытовой конкретности происходящего усиливается, когда лирический герой узнает в толпе старого однополчанина Стетсона и окликает его. Потом задает ему странные вопросы о трупе, который тот зарыл в саду, и дает ему еще более странный совет – держать Пса подальше. Завершают всё французские слова, обращенные к нам, к читателям, причем несколько оскорбительные: мы еще ничего не сказали по поводу текста, а нас уже почему-то обозвали “лицемерами”.

Символический смысл сцены разгадать нетрудно, тем более что он сам собой проявляется в депрессивном состоянии рассказчика, лирического героя и траурно-торжественной интонации, которой подчинена его речь. “Unreal City”, по-видимому, намекает на “тот свет”, где обитают призраки. Зима – сцена разворачивается именно зимой – время летаргии, символической смерти, физической или духовной. Утро, обновляющее жизнь, ровным счетом ничего не меняет. Мир если и возрождается, то, судя по этой сцене, исключительно в новую фазу смерти. Туман – элемент декорации, штамп, по которому обычно узнают Лондон и Англию. Если уж в каком-нибудь тексте возникает Альбион, то он наверняка будет туманным. Но здесь туман, скорее всего, предстает как нечто большее, как символ, особенно популярный в романтической литературе и живописи, который обозначает пограничное состояние мира, состояние между смертью и жизнью. Ландшафт, окутанный туманом, означает, что мир еще не проснулся, не выделился из области небытия, не материализовался окончательно. Мост – возможно, путь, человеческое существование, протянутое из мира живых в царство мертвых. Река, текущая под ним, то есть Темза, и река из людей, текущая по нему, вероятно, должны вызывать ассоциации с легендарными реками, отделяющими мир живых и мир умерших: со Стиксом и Ахероном.

Таким образом, из всего этого легко умозаключить, что Элиот, изображая повседневный мир, обычное лондонское утро, в то же время показывает нам, что это не что иное, как подземное царство, Ад, Аид, где обитают души умерших.

“Бесплодная Земля”: из чего складывается вдохновение?

Теперь попробуем изменить ракурс нашего чтения. При пристальном вглядывании в этот текст умудренный читатель тотчас же различит в нем мозаику: текст катастрофически распадается на цитаты из разных литературных источников.

Собственно говоря, сам Элиот указывает нам на них в своих комментариях к поэме. Каждая цитата – своего рода портал, который открывает путь в иное, уже не элиотовское художественное измерение. Она отсылает к произведению, откуда она заимствована, и требует от нас, читателей, чтобы мы это произведение вспомнили. Таким образом, чужое произведение оказывается в тексте Элиота свернуто в одну фразу или даже в слово, которое благодаря этому обретает невероятную силу, мощную смысловую наполненность. Элиот тем самым потрошит свое чувство настоящего и одновременно текст, который это чувство заключает. Он показывает, каким образом, из каких частей оно составилось, как в его речи, речи человека родом из 1910-х, пробудились голоса его литературных предков: Данте, Джона Уэбстера и Бодлера.

“Unreal city” (“Призрачный город”) – фраза, заимствованная Элиотом, по его собственному признанию, из стихотворения Шарля Бодлера “Семь стариков”. Это урбанистический текст поэтического сборника “Цветы зла” (раздел “Парижские картины”). У Бодлера лирический герой вполне сродни герою Элиота. Он тоже разгуливает по городу, который видится ему Адом. Прогуливаясь, окруженный со всех сторон бурым туманом, он вдруг видит зловещие фигуры семи стариков. Они – само зло, воплощение семи смертных грехов. Охваченный ужасом, герой бежит, чувствуя, как зло пробуждается в нем самом.

У Бодлера Элиот также заимствует в свой текст толпу людей, похожую на реку и бурый туман.