Хамелеонша

Я сделала, как было велено, и принялась расшнуровывать правый рукав, рассеянно радуясь, что все-таки оделась — хоть какая-то отсрочка, — и припоминая томную пластику Мод. Даже наедине с собой она раздевалась так, будто дразнила мужчину. Скопировать бы… Однако в моих нервных деревянных движениях не было ничего от её тягучей грации. Завязки никак не поддавались. Я все боролась с ними, сглатывая комок в горле. Сидит и молча смотрит, хоть бы помог… Праматерь, о чем я! Нет уж, пусть лучше остается на месте и никогда ко мне не приближается! Как же хочется обратно, к Людо…

Я подавила всхлип. Пальцы дрожали, соскальзывая с гладкого шнурка, замерзшие кончики онемели. В ярких вспышках молний вышивка на моем наряде трепетала серебристой паутиной. Наконец, я справилась с одним рукавом, зло бросила его на пол и принялась за второй. Он поддавался так же тяжело.

Гремела крыша, помаргивала свеча, Бодуэн никак не комментировал и продолжал рассматривать меня с тем же непроницаемым выражением, в котором изредка мелькало что-то похожее на презрение. Наконец, ему надоело наблюдать за моими неуклюжими потугами.

— Хватит, — вполголоса приказал он, поднимаясь с подоконника. — Просто обопрись о стену, задери подол и расставь ноги пошире.

Я медленно отпустила рукав, отсчитала три удара сердца… и рванула к выходу.

Бодуэн нагнал меня по-звериному бесшумно и, опередив, врезался спиной в закрытую дверь, а я врезалась ему в грудь и тут же принялась колотить по ней и отпихивать его, пытаясь дотянуться до ручки.

— Выпустите! Не смейте прикасаться!! Не трогайте!!!

Удары грома сыпались очередями, вторя крикам и заглушая окончание.

— В чем дело, Лора? — ядовито прошипел он, схватив меня за локти. — Только что вы сгорали от страсти. Ваш напор распалил во мне ответный огонь!

Я вырывалась, как бесноватая, задыхаясь под упавшими на лицо волосами.

— Да лучше я сдохну!! Чтоб вас Ваалу утащил! Чтоб вам рожу проказой разъело! Чтоб вам кол в кишки всадили, и ваши же звери всей стаей отымели! Чтоб вы… — следующий вопль потонул в оглушительном раскате грома, а вспышка молнии утопила округу в слепящем рассвете, выбелив комнату и превратив Бодуэна в живую мраморную статую, я же продолжала дергаться, извиваться и поливать его всеми известными и только что придуманными проклятиями и ругательствами.

— Ого, а страсти и впрямь хоть отбавляй, я и половины из этого не слышал. Успокойтесь, иначе перебудите всех внизу, — встряхнул он меня. — Что вы скажите, если вас здесь застанут?

— Мне плевать!!

Силы были уже на исходе, а я не сумела отнять даже одну руку и теперь отбивалась с остервенением загнанной в угол.

— Как же Тесий! — в отчаянии вскричала я. — Вы сами говорили, что желаете нашей свадьбы. Он ведь не возьмет меня после… после… бесчестную!

— Возьмет. Если я хоть немного знаю своего секретаря, то после такого он тем более сочтет своим долгом на вас жениться, решив, что не уберег, и ни единым словом не попрекнет до конца жизни. Прекратите, Лора, — устало добавил Бодуэн, — если я скажу, что не собираюсь вас насиловать, вы успокоитесь?

Он разжал пальцы, и я отшатнулась, затравленно глядя на него исподлобья и бурно дыша. Снова попыталась оттолкнуть от двери и, когда не получилось, всхлипнула, опустила голову и прошептала, вытирая нос и смаргивая слезы:

— Выпустите, пожалуйста…

Прозвучало жалким умоляющим писком, подбородок дрожал, пол расплывался перед глазами. Я закрыла лицо руками, изо всех сил стараясь не разреветься. Только бы не расплакаться, только не перед ним! Я не переживу такого позора. Внезапно вокруг плеч обвилась рука, притянув к груди, тяжелая ладонь успокаивающе легла на затылок. Первым порывом было оттолкнуть, но сил сопротивляться не осталось, и я ткнулась носом в его тунику, судорожно шмыгая и прячась за волосами. Нет ничего хуже, чем когда утешает человек, которому ты желаешь всех смертей мира. Но в этот момент я ничего ему не желала. Внутри образовалась гулкая тянущая пустота, а моя истерзанная выпотрошенная воля впитывала ласку, не рассуждая, от кого она исходит.

От мягких поглаживаний по телу расходилось тепло, расслабляя и прогоняя окоченение, не имеющее никакого отношения к окружающему холоду. Нестерпимо захотелось обнять в ответ — я так давно никого не обнимала, кроме Людо, — но сознание понемногу прояснялось, а вместе с ним приходили отрезвление и досада на себя. Почувствовав перемену, Бодуэн чуть отстранился, приподнял мой подбородок и отвел кончиками пальцев волосы с лица.

— Скажете вы наконец, зачем я понадобился вам в роли любовника?

В свете свечи он казался не менее измученным, чем я. На лбу и возле рта обозначились морщины, которых прежде не было заметно. Я сделала шаг назад, разорвав кольцо объятий и лихорадочно соображая.

— Мне… мой брат, ваше высочество, — нашлась я, промакивая глаза уцелевшим рукавом. — Он оруженосец, хотела попросить для него рыцарство и повышение жалованья. И… и баронский титул.