Хакеры снов

— В реальности, как и в христианстве, предусмотрено два варианта, — буднично сообщил Лёха. Если ты способен найти гармонию с собой и миром, то замолкаешь и растворяешься в Боге, теряя индивидуальность, зато находясь в вечном блаженстве. А если не находишь гармонию, то внутренний диалог не позволит тебе слиться с Богом. Тогда ты переродишься, но потеряешь память. Короче, твоя личность не сохранится при любом раскладе.

— Печально, пробубнил я.

— Ну да, поводов для радости немного. Разве что можешь радоваться, что проживешь остаток своих дней не бессмысленным животным, которого чтут за честь разводить все — от собратьев по стаду, до сказочных существ, а воином на стороне света. Потом лёха рассмеялся и добавил: «Хотя в каком-то смысле это тоже разводка».

— Интересное у тебя хобби — разрушать мои миры. Сначала поломал к чертям реальный мир, потом переиначил до неузнаваемости мир снов, а теперь еще и на смерть замахнулся.

— Ага. День не задается, если не выпью чашечку кофе и не открою пару сакральных тайн простому смертному.

Не смотря на шуточную манеру говорить, я чувствовал в себе смертельную усталость. Слишком много открытий для одной ночи. Да и хотелось побыть одному — обдумать все, попробовать переварить как-то. Лёха, как обычно, видел меня на сквозь, поэтому он просто сказал: «ну ладно, договорим потом» и дальше мой сон стал неосознанным. Мне кажется опять снилась Мила.

Утром долго не мог прийти в себя. Голливудский штамп «Мне приснился ужасный сон… о боже, это не сон!» здесь точно не подойдет. Ибо мне как раз сон и приснился. И вместе со сном пришла депрессия. Чудесный мир это прекрасно, но вот все же как то грустно стало от того, что нет никакого рая — ни христианского, ни исламского, ни даже сомнительного в плане выбора удовольствий скандинавского. Мне в общем-то плевать, что какой-то кусок меня переродится. Гораздо важнее, что тот человеком, которым я являюсь через некоторое время исчезнет навсегда. Вопрос о том, будем ли мы жить после смерти, мучает каждого. Но пока есть надежда, никто особенно уж сильно об этом не переживает. Когда же тебе говорит об этом человек знающий, который на пустом месте врать бы не стал, становится понятным, что ты обречен. И я снова пытался уложить в своей голове мысль: «как это, когда меня нет? Непостижимо». Интересно, кстати, если бы у людей был выбор — попасть в самую суровую версию ада, нарисованную больным воображением ортодоксального католика или кануть в безвременное небытие и раствориться в нем… что бы они выбрали?

От этой философской мысли меня оторвал звонок мобильного. Посмотрел на входящий — Мила. Вздохнул. Хотелось побыть одному в своей смертной тоске. С другой стороны, я как честный человек видимо должен был ответить на первый после первого секса звонок. Да и дверца ее, в которую я попадал во сне… Что-то совершенно иррациональное заставляло трепетать. Если бы не слишком грандиозные события, происходящие в моей с позволения сказать профессиональной деятельности, наверное все дни я проводил бы погруженным в созерцание своих чувств по поводу Милы.

Тем временем в моем ухе раздалось бодрое «привет».

— И ты не кашляй, дорогая, — немного через силу ответил я ей.

— Приходи вечером ко мне. Будет весело.

— Что такое «весело»? — подозрительно поинтересовался я.

— Придешь-узнаешь, — загадочно ответила Мила.

— Да мне в последнее время итак слишком весело. Может завтра?

— Или сегодня или никогда.

— Хорошо. Диктуй адрес…

Весь день до встречи с Милой я провалялся в кровати, горюя о своей смертной душе и пялясь в пыльный узорчатый советский ковер на стене. Глобальность выбранной мной темы никак не сочеталась с теми местечковыми утехами, коими могла потешить Мила. Да и особого оптимизма ее «будет весело» я не испытывал. Еще чего, фотоальбомы начнет показывать. Тогда все, хана. Но, с другой стороны, оставаться дома наедине с накрывшим фатализмом было тоже невмоготу. Поэтому я принял единственно верное решение — пойти к Миле, но нажраться. Заодно не будет ни неловких пауз, ни грустных мыслей. Решено. Прощай неуместный пережиток советского союза! обратился я к ковру. Он ничего не ответил, продолжая воспроизводить в моей квартире ауру умершей империи.

К Миле я пришел уже «подготовленным». Сходил в ближайшим супермаркет «Пчелка» и под молчаливое восхищение «придворных» алкашей гордо продефилировал домой с тремя «полторашками» дешевого пива. Алкоголь магическим образом сменил мое состояние с минуса на плюс. Поэтому, когда оказалось, что помимо Милы, в сумраке немаленькой в общем-то квартиры скрывались еще около дюжины добрых и злых молодцев, и разноцветных девушек, я даже обрадовался.