Хакеры: Герои компьютерной революции

Это ученическое прилежание было не последним, что оставалось ему в его жизни. Гринблатт, даже больше чем обычный студент МТИ, был добровольным последователем Практического Императива. Его жизнь безвозвратно изменилась в один из дней 1954 года, когда его отец, в одно из посещений своего сына, с которым он не жил вместе из-за раннего развода с его матерью, взял его с собой в Мемориальный Студенческий Союз в Университете Миссури, который находился недалеко от его дома в Колумбии. Рики там очень быстро освоился, не только потому, что там был комфортабельный холл с телевизором и баром с газированными напитками, а, скорее, потому что студенты, в отличие от его одноклассников, гораздо больше по уровню своего развития подходили девятилетнему Рики Гринблатту. Он приходил туда поиграть в шахматы, и обычно без затруднений выигрывал у студентов, потому что он был очень хорошим игроком.

Одной из его шахматных жертв был студент из Университета штата Миссури, учившийся на инженерном факультете, по программе государственного финансирования. Студента звали Лестер, и он на практике познакомил девятилетнего одаренного мальчика с миром электроники. Это был мир, в котором не было никаких двусмысленностей, где всем правила логика, где у вас были определенные возможности управлять вещами и событиями и где вы могли строить вещи так, как вы хотели. Для девятилетнего мальчика электроника была прекрасным средством уйти от действительности. Он, должно быть, чувствовал себя не в своей тарелке, из-за разницы между своим умственным возрастом и возрастом биологическим, а кроме того он был еще и просто ребенком, который переживал развод родителей, на который он никак не мог повлиять, и что не было редкостью в мире взрослых человеческих отношений.

Лестер и Рики работали над любительским радио, разбирая на части старые телевизоры. Перед окончанием колледжа Лестер познакомил Рики с мистером Хоутоном, которому принадлежал местный магазин по продаже радиодеталей, ставший вторым домом для мальчика вплоть до окончания школы. Будучи учеником старших классов, Гринблатт собрал очень много сложных вещей. Усилители, модуляторы, всевозможные устройства на зловеще выглядящих электронных лампах. Осциллограф, радиолюбительский трансивер, телекамеру. Да, да. Телекамера! Это было привлекательной идеей, именно поэтому они ее собрали. И, конечно, когда пришло время выбирать институт, то Ричард Гринблатт остановил свой выбор на МТИ. Он поступил в него осенью 1962 года.

Семестровая работа во время первого полугодия обучения была достаточно сложна, но Гринблатт справился с нею без особых проблем, разработав способ связи между несколькими компьютерами университетского городка. Он был счастлив, когда ему удалось выбрать курс «ЕЕ641 Введение в компьютерное программирование» и он часто засиживался за перфораторами в комнате ЭОПД, подготавливая программы для Неповоротливого Гиганта IBM 7090. Кроме того, его товарищ по комнате, Майк Беелер, слушал курс, который студенты называли Номографией. Студенты, которые слушали этот курс лекций, имели непосредственный доступ к IBM 1620, установленный в еще одном владении заблудших Жрецов. Их мозг был подернут туманом невежества, который старательно напускали менеджеры по продаже из фирмы IBM. Гринблатт часто приходил вместе с Беелером на 1620, где можно было пробить свою колоду карт, после чего встать в очередь. Когда подходило ваше время, колода ставилась в считыватель, после чего из принтера начинала выползать распечатка. «Это было своеобразным вечерним развлечением», позднее вспоминал Беелер, — «Мы делали это тогда, когда остальные смотрели спортивные репортажи по телевизору или шли за пивом». Развлечение было небольшим, но приносившим удовлетворение. Однако, Гринблатт желал большего.

В канун Рождества, он окончательно освоился и решил оставаться в Клубе Моделирования Железной Дороги. Здесь, среди людей подобных Питеру Самсону, было весьма естественным впадать в режим хакерства[22]. Самсон работал над большой программой по составлению расписания работ над гигантской схемой железной дороги в TMRC. Так как программа требовала выполнения вычислений, то Самсон писал ее на ФОРТРАНе для 7090. Гринблатт решил написать ФОРТРАН для PDP-1. Если бы кто-нибудь решил узнать (что маловероятно), почему он захотел это сделать, он не смог бы мог толком объяснить. Впрочем, это встречалось сплошь и рядом: если вам необходимо было выполнить на машине определенную задачу, но машина не имела для этого соответствующего программного обеспечения, то следовало писать это программное обеспечение, а после этого решать свою задачу с его помощью. Это было импульсом, который, в дальнейшем, Гринблатт доведет до совершенства.