Хакерская этика и дух информационализма

Свобода самовыражения и право на частную жизнь всегда были в числе хакерских идеалов, и Сеть развивалась в соответствии с ними. Потребность в организациях, подобных EFF, возникла в девяностых годах, когда правительства и корпорации по-настоящему заинтересовались Сетью и с тех пор не оставляют попыток повернуть ее развитие в противоположную хакерским идеалам сторону. Характерно, что в борьбе за свободу слова и частной жизни мир хакеров остается децентрализованным. Плечом к плечу с Фондом электронного фронтира стоит большое число других групп хакеров. Примерами могут служить голландский интернет-провайдер XS4ALL, озабоченный этическими вопросами, и организация Witness («Свидетель»), способствующая распространению информации о преступлениях против прав человека через интернет. Такие группы хакеров объединяют усилия в рамках совместных проектов, таких как «Глобальная кампания за свободу интернета» (Global Internet Liberty Campaign)[143].

Свобода слова: случай Косово

Им есть чем заняться. В так называемых развитых странах, где свобода самовыражения и право на частную жизнь официально признаны базовыми правами человека, продолжаются тем не менее попытки урезать их в киберпространстве[144]. В остальном мире дела еще хуже: эти права даже не признаются как следует. Согласно исследованию Censor Dot Gov: The Internet and Press Freedom 2000, опубликованному исследовательским центром Freedom House, на начало XXI века две трети стран мира и четыре пятых мирового населения лишены полноценной свободы слова[145]. При желании власти этих стран могут взять СМИ под контроль, в особенности традиционные: прессу, радио, ТВ. Естественно, они пытаются подмять и интернет, но это очень трудно реализовать из-за децентрализованной структуры последнего. Вот почему интернет становится исключительно важным средством самовыражения в условиях несвободного общества. А хакеры, создавшие соответствующие инструменты – от электронной почты и новостных групп до чатов и Сети как таковой – помогают диссидентам всех стран его использовать.

Косовский кризис 1999 года – прекрасный пример таких попыток, хотя они имеют место и в других странах[146]. Введение цензуры часто становится предисловием к дальнейшим нарушениям прав человека, и когда такие нарушения происходят, сквозь цензуру проходит только выхолощенная официальная версия событий, никакая критика не допускается. Так произошло и в Югославии: президент Слободан Милошевич постепенно поставил под свой контроль все СМИ, в то время как сербское большинство форсировало «этнические чистки» в провинции Косово, албанское большинство которой стремилось к провозглашению независимости.

Когда свобода слова подавлена, наступают темные и зловещие времена. В то время как сербы в Косово казнили мужчин, насиловали женщин и изгоняли из родных мест целые деревни от мала до велика, официальные СМИ Югославии продолжали твердить, что все хорошо (эта традиция удержалась до последних дней режима Милошевича: после того как были вскрыты махинации с результатами выборов, в центре Белграда собрался многотысячный митинг протеста, а сербское ТВ в это время транслировало повторы Олимпиады и концерты классической музыки). СМИ не имели возможности информировать публику о творящихся в Косово зверствах; университеты, всегда бывшие очагами свободы слова, тоже были принуждены замолчать[147]. Слова устава монастыря св. Василия «никому… не любопытствовать о том, что делается» прекрасно описывают политику правительства.

Сеть тем не менее смогла прийти на помощь. По инициативе EFF сервер anonymizer.сom обеспечил косоварам возможность отправлять сообщения, не опасаясь, что правительство сможет вычислить отправителя[148]. Тем не менее самые известные сообщения из зоны боевых действий приходили по обычной электронной почте. Ярким примером служит переписка между «Адоной», шестнадцатилетней албанской девушкой (ее личность не раскрывалась из соображений безопасности), и Финнеганом Хэмиллом, старшеклассником из Беркли, Калифорния. Адона писала:

Привет, Финнеган… Как-то ночью, кажется на прошлой неделе, нас окружили армия и полиция, и, если бы не наблюдатели ОБСЕ, бог знает, сколько было бы жертв. И моя квартира попала в оцепление. Не могу описать весь свой ужас… На следующий день в нескольких метрах от моей квартиры убили этого албанского журналиста, Энвера Малоку. А за несколько дней до того в центре города, где обычно гуляет молодежь, взорвалась бомба[149].

На следующий день она сообщала: