– То-то я смотрю, у вас огонь горит, – сказал Али, но шутка повисла в воздухе. – В любом случае ваша религия старше моей, – миролюбиво сказал Али, – и, главное, в ней есть полная ясность. Борьба добра и зла, вот белое, вот черное. Ахура Мазда. Но с имуществом, как и с женами полным порядок, то есть неприкосновенность. Правда, Маздак [131] в крайности ударился, стал имущество отнимать, на жен чужих поглядывать стал. За это его и закололи. А у нас, к примеру, очень все запутанно, очень сложно, простому человеку не разобраться. Пророк наш, еще при жизни сказал, что после него ислам разобьется на семьдесят три секты. Как в воду глядел, так оно и вышло.
В словах Али была самокритика, уловив ее, хозяин смягчился, лицо его прояснилось.
–
Али поклонился. Вошел сын хозяина, неся тушку курицы, обмазанную какой-то коричневой пастой. Он ловко нацепил ее на вертел и установил над очагом. Все трое мужчин с любопытством следили за его движениями. Вскоре комната наполнилась ароматным запахом.
– Жаль, что мусульмане не пьют вина, – произнес хозяин. В его словах был вопрос, и одновременно утверждение.
– Отчего же, – возразил Али, – Все зависит от обстоятельств. Например, путник, терпящий тяготы дороги, свободен от многих религиозных обязанностей.
– Правда, вина у нас нет, – добавил хозяин.
– Зачем тогда говорить о том, чего нет? – резонно спросил Али.
– Мы пьем арак, не желаете?
– Дареному коню в зубы не смотрят, – ответил Али русской поговоркой.
Хозяин на мгновение задумался, но затем улыбнулся. Правильно истолковав ответ, он достал из ниши под потолком небольшой кувшинчик и разлил по чашам прозрачную жидкость. «И кувшин маловат, и чашечки детские» – подумал Али, но через несколько минут взял свои слова обратно.
– Пусть сопутствует удача вашему делу,
– Забористая, – сказал Али, употребляя выражение своего друга Егорки.
Мужчины доброжелательно смотрели на него.
– Закусывайте,
– А мне и с привычки все время ударяет, – засмеялся Курбан. Али понял, что он здесь именно из-за выпивки.
– Где вы ее берете? – спросил Али, кладя на лаваш кусочек сыра. – Сами делаете?
– Здесь недалеко армянская деревня, у них покупаем. Они ее делают.
– Понятно, армяне разве что-нибудь хорошее могут сделать? – заметил Али.
– Вообще-то мы всегда у них покупаем, – вмешался Курбан. – Они хороший арак делают, лучший в округе.
– Это вы напрасно, – сказал Али, с ужасом глядя, как хозяин наполняет его чашку. – Армянам доверять нельзя.
– А мы им не доверяем, – отозвался Курбан, – Это они нам доверяют, в долг всегда отпускают.
– Тебе, кажется, уже не дают, – заметил хозяин.
Курбан кашлянул, и отвечать не стал.
Арак, в самом деле, ударил Али в голову, виноградную водку ему до этого пить не приходилось. От напитка нечестивых в нем вдруг взыграла религиозность. Все, чему его учили в медресе, стало всплывать в его сознании.
– Как вам живется рядом с неверными? – спросил Али.
– Очень хорошо живем, они мирные.
– Но они христиане, их единоверцы проливают кровь мусульман в Палестине, – не унимался Али.
– А разве в Палестине армяне воюют? – удивился хозяин.
– Там воюют крестоносцы, а они христиане.
В разговор вмешался Курбан.
– Да мы бы не покупали у них арак, но у нас никто его не умеет делать, сколько раз пробовали. Поэтому приходится терпеть их соседство.
– Я вам расскажу, как в подобном случае поступил Омар.
– Это который Омар, мельник? – спросил Курбан.
– Нет, не мельник, Омар, праведный халиф, тесть пророка, отец Хафсы [132].
– А, вот вы о ком, нет, не знаем. Откуда нам знать, мы же не мусульмане.
– Все время забываю об этом. Вы, наверное, кроме Вендидата [133] ничего и не читали.
– Да мы, господин, вообще ничего не читали, неграмотные мы.
– Но это неважно. Короче говоря, жители Басры жаловались на
– Шестьсот лет, – поразился Курбан. – А вы помните, что было шестьсот лет назад?
– Так вот, жители сетовали на то, что, мол, был бы