КГБ в ООН

Подошел поезд, направлявшийся в бруклинский район Канэрси, и подозреваемые сели в него. Тем же поездом поехал и Грэнвилл, который, потеряв мисс Коплон с Губичевым, был подобран одной из машин ФБР и теперь вновь стал главным преследователем.

В вагоне пара опять разъединилась, Губичев и Коплон уселись далеко друг от друга. На станции «Юнион-сквер» они внезапно вскочили и выбежали из вагона, отлично рассчитав время, – в тот момент, когда двери уже закрывались. Не успевший вовремя выйти Грэнвилл был вынужден ехать до следующей остановки, откуда позвонил на командный пост ФБР.

Часы уже показывали двадцать один час двадцать две минуты. На протяжении следующих двенадцати минут Губичев и мисс Коплон не были в поле зрения агентов. В двадцать один час тридцать четыре минуты они были замечены на восточной стороне Третьей авеню, ближе к Восточной 15-й улице. Грэнвилл присоединился к другим агентам, снова державшим пару под наблюдением. Он вновь шел за ними на безопасном расстоянии. Другие агенты прятались в подъездах.

Грэнвилл позволил объектам спокойно пересечь 15-ю улицу. Пустынная авеню мгновенно оживилась потоком хлынувших в район машин. Тут к Грэнвиллу подошел агент Мерфи, чтобы передать инструкции.

Изложил он их очень коротко: «Будем брать!»

На полпути между 15-й и 16-й улицами, прилегающими к авеню, Грэнвилл догнал Губичева и мисс Коплон, легонько тронул их за плечи и сурово объявил: «Я специальный агент ФБР. Вы оба арестованы».

Сумочка мисс Коплон была изъята и осмотрена на месте. Агенты обнаружили в ней те самые документы, которые подозреваемая, по сообщению, унесла с собой, покидая в тот день свой офис в министерстве юстиции. Одной из бумаг был состоявший из двух частей меморандум, содержавший сведения о попытках коммунистов завладеть геофонами, созданными для регистрации разрушительной силы атомных бомб; другой – фиктивные данные о вербовке ФБР работников «Амторга» в качестве осведомителей о красном подполье в США. Для правдоподобия на меморандуме стояла подпись директора ФБР Эдгара Гувера.

Губичева быстро обшарили, проверяя, нет ли при нем оружия. Он был невооружен. Грэнвилл обыскал его карманы и нашел белый конверт с банкнотами на сумму 125 долларов. В другом его кармане лежало 4 доллара 25 центов.

Губичева и мисс Коплон, несмотря на их протесты, посадили в машину и повезли в федеральное отделение ФБР на Фоули-сквер в нижнем Манхэттене. Следующие семь часов их допрашивали. Оба подозреваемых категорически отрицали свою причастность к шпионажу.

Мисс Коплон утверждала, будто засвидетельствованные ФБР встречи – 14 января, 18 февраля и последняя, закончившаяся арестом, – были просто невинными свиданиями «девушки и мужчины, между которыми завязался роман». Она заявила допрашивавшим, что познакомилась с Губичевым в сентябре 1948 года, влюбилась в него и надеялась выйти за него замуж. Вечером 14 января она узнала, что Губичев не может стать ее мужем, потому что женат. Взмахнув газетой, объясняла мисс Коплон, она в приступе гнева собиралась ударить его.

В четвертом часу утра ФБР завершило допрос и попросило Секретариат ООН прислать в федеральное отделение юриста, чтобы установить, считался ли Губичев в момент ареста находящимся на службе и, стало быть, под защитой иммунитета. Задержанным было предложено нанять адвокатов.

Пришлось разбудить федерального судью Саймона Рифкинда, попросив прибыть в федеральный суд для подготовки обвинительного заключения.

В четыре утра задержанные предстали перед Рифкиндом. Он зачитал Губичеву и мисс Коплон их конституционные права и объявил перерыв до одиннадцати утра, чтобы дать им время найти адвокатов. К одиннадцати, когда было подготовлено обвинительное заключение, мисс Коплон уже нашла адвоката, а Губичев еще нет. Судья Рифкинд определил сумму залога для мисс Коплон в 20 тысяч долларов, а для Губичева – в 100 тысяч.

Немедленно встал вопрос о статусе Губичева. Обладает ли он дипломатическим иммунитетом?

Ответ дал присутствовавший при предъявлении обвинения Оскар Шехтер, штатный юрист ООН.

Шехтер заявил, что Губичев в момент ареста не находился при исполнении служебных обязанностей и поэтому не обладает неприкосновенностью при обвинении в нарушении законов Соединенных Штатов. Поскольку оба обвиняемых не могли внести залога, их поместили в камеры предварительного заключения федерального отделения.

Арест Губичева вызвал раздраженную реакцию Советов. В Вашингтоне русский посол Александр Панюшкин позвонил заместителю государственного секретаря Джеймсу Уэббу и потребовал немедленного освобождения Губичева. Уэбб сообщил Панюшкину, что государственный департамент обсуждал дело с министерством юстиции и Секретариатом ООН.

На следующий день, в субботу 5 марта, генеральный секретарь ООН Ли освободил Губичева от работы в Секретариате, подтвердив, что в данных обстоятельствах русский инженер не может пользоваться дипломатическим иммунитетом. Ли сказал, что действует согласно правилам, четко сформулированным в соглашениях, принятых в штаб-квартире ООН.