Однако ещё в XIX веке, в романе «Янки при дворе короля Артура» Марк Твен заметил: «Очевидно и бесспорно, что глава исполнительной власти в государстве должен быть человек высокой души и выдающихся способностей; столь же очевидно и бесспорно, что только бог один может, не опасаясь ошибиться, избрать такого человека».[522]Право выбора не есть гарантия от ошибок. Мы с этим столкнулись после падения коммунистического режима.
Впрочем, мудрые люди предсказывали это ещё до того, как этот режим падёт. В России 1992 года некоторые считали: «…Властью распоряжается довольно узкий круг лиц, состав которого нам точно неизвестен. Конституция, всеобщие выборы, Советы играют роль средств, а иногда и просто декораций».[523] Но то было при Конституции, принятой ещё в советские времена, в конце 1993 года была уже другая Конституция.
Содержательная часть ельцинской Конституции 1993 года начинается со слов: «Российская Федерация — Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления». Как написал Лебедь, — «самая „демократистая“ в мире».[524] Александр Иванович умел красиво обозвать. Но мы сейчас не об этом.
В жизни очень важно цель не перепутать со средством её достижения.[525] Тем более важно это в деле государственного управления. Демократия как система управления государством ни в коем случае не может быть названа целью этого управления. Она — средство, а хорошее или плохое средство — это уже второй вопрос.
Для ответа на названный вопрос важно определиться с целью. Целями государственного управления могут быть названы самые различные явления, некоторые из них могут оказаться прямо противоположными и, естественно, не совместимыми. Тут уже политика. Если мы признаем целью — дальнейшее развитие (а что ещё понимать под развитием?) общества, это будет одно, а если защита прав человека (при этом важно, ещё каких прав) — это будет уже совсем другое, а можно ещё и третье, четвёртое и т.д. Наконец, построение коммунистического общества (тоже цель, да ещё какая!), которое, если верить соответствующей программе КПСС, мы должны были в основном построить ещё к 1980 году.
Одним словом, вопрос о цели не так и прост. Это во многом политический вопрос и поэтому зацикливаться на нем не стоит. Будем условно считать, что целью является создание эффективной системы управления государством, расстановка способных людей на всех уровнях государственной власти и тем самым наиболее полное удовлетворение интересов населения. Ещё раз подчеркнём, что цель наша названа условно, просто она выглядит довольно нейтрально, ни за белых и ни за красных.
14.1.2. Так вот будет ли демократия средством достижения такой цели? На эту тему много хвалебных слов было произнесено в адрес той самой демократии. Особенно много, когда мы жили в рамках коммунистического режима, когда о демократии западного образца было представление весьма смутное, а потому и загадочное.
Так что повторяться с дифирамбами демократии особенно не будем. Но так думают уже далеко не все, особенно в нашей стране, особенно, после того как страной по управляли те, которые называли себя демократами. Тот же Лебедь уточнил: «Демократия — отнюдь не синоним здравого смысла и не гарантия процветания народа и государства».[526]
Напомним, что афинская демократия, которую часто приводят за образец первой демократической системы, была демократией для меньшинства, т.е. для свободных мужчин (рабы, выходцы из других полисов, женщины к участию в демократических процессах не допускались). Но тогда демократия была при наличии относительно равных возможностей. Относительно, в том смысле, что богатый и бедняк все же были не равны, первый для достижения своих целей мог потратить гораздо больше и, следовательно, шансов у него было больше. Однако эти возможности были несравненно более равными, чем у демократий в XX веке, и особенно во второй его половине. Именно в ХХ веке появились возможности в массовом масштабе манипулировать общественным мнением и были отработаны способы такого манипулирования.[527]
«В странах с устоявшейся демократической тенденцией уже давно выработан механизм манипулирования общественным сознанием, блокирующий саму возможность прихода к власти кандидата, который не угоден местным олигархам. Механизм этот достаточно прост и одновременно сложен».[528]
«Ах, злые языки страшнее пистолета», — сказал один из героев грибоедовского «Горя от ума». Это когда СМИ в современном смысле ещё и не было. «Журналистика — поистине грозное оружие в борьбе за новые способы искажать факты. Она не теряется и в том случае, если нет никаких фактов», — написал Ярослав Гашек.[529] Но это ещё было до наступления эры телевидения, когда «демократия» расцвела особенно ярко.