КГБ

Рэнсом был лично знаком со многими руководителями большевиков. Более того, после длительного и малоприятного бракоразводного процесса со своей английской женой, он женился на секретарше Троцкого. Рэнсом не скрывал своего восхищения Дзержинским и его заместителем Петерсом: «Дзержинский — это спокойный, хладнокровный фанатик революции, бесконечно доверяющий своей собственной совести и не признающий над собой никакой верховной власти. Он неоднократно был в тюрьме, где выделялся тем, что всегда готов был взять на себя самую неприятную для других заключенных работу, например, вымыть камеру или вынести помои. У него есть своя собственная теория самопожертвования, согласно которой должен быть человек, способный взвалить на свои плечи все тяготы и невзгоды, которые, в противном случае, придется делить многим. В этом заключается причина его нежелания занимать сегодняшний пост.»

Даже после того, как ему представили доказательства жестокостей ЧК, Рэнсом оправдывал ее существование, считая, что она является единственной альтернативой хаосу. Более того, в 1921 году он пытался найти оправдание подавлению кронштадтского мятежа.

И ЧК, и СИС проявляли большой интерес к личности Рэнсома. Хотя некоторые сотрудники СИС считали, что он был агентом ЧК, другие искали возможность использовать его широчайшие контакты в российском руководстве. Однако все попытки СИС найти подход к Рэнсому ни к чему не привели. Биограф Рансома писал, что ни он, ни СИС так и не смогли «использовать друг друга». Если бы Рэнсом упомянул о своих связях с СИС, — а он всегда старался произвести на высокопоставленных большевиков впечатление своими контактами среди влиятельных кругов в Великобритании, — он наверняка бы стал пользоваться еще большим уважением среди чекистов. Вполне возможно, что ЧК знала о том, что Рэнсом встречался после войны с Бэзилом Томсоном, начальником спецслужбы и послевоенного разведывательного управления, которое отвечало за вопросы, связанные с подрывной деятельностью среди населения.

Хотя в 1919 году Рэнсом переехал из Москвы в Ригу, столицу Латвии, он в течение ряда лет приезжал в Россию в качестве корреспондента газеты «Манчестер гардиан». В его дневнике, который он вел чрезвычайно кратко и не всегда аккуратно, имеются упоминания о том, что во время этих поездок он встречался с такими высокопоставленными сотрудниками ЧК, как заместители Дзержинского Петере и Уншлихт. Среди других контактов Рэнсома в ЧК был и Н.К. Клышко, представитель ЧК, включенный в состав советской делегации на англо-советских торговых переговорах.

ЧК ошибочно полагала, что Гарольд Уильяме, журналист, работающий на «Тайме» и ставший в 1922 году главным редактором отдела международной информации этой газеты, и сотрудник СИС Пол Дьюкс были теми людьми, которые оказывали главное влияние на Керзона и Черчилля в их яром сопротивлении подписанию англо-советского торгового соглашения. Это, в некоторой степени, отражало тенденцию, превалировавшую как в ЧК, так и среди некоторых иностранных обозревателей, переоценивать влияние «Тайме» и британской спецслужбы в коридорах власти Уайтхолла. Представление о том, что Уильяме и Дьюкс якобы играли некую отрицательную роль, вполне возможно, было вызвано замечаниями Рэнсома в их адрес. В свое время Рэнсом дружил с Уильямсом, но потом резко порвал с ним из-за его ярой враждебности по отношению к большевикам. Что же касается Дьюкса, Рэнсом испытывал неприязнь к нему из-за его сотрудничества с СИС. По его словам, секретные задания, которые Дьюкс выполнял для СИС, заставляли его «думать о России примерно то же самое, что думает загнанная лиса об охотнике». ЧК также ошибочно считала Уильямса баронетом, «женатым на некой Тырковой, которая, по-видимому, является дочерью одного известного политического деятеля, придерживающегося консервативных взглядов партии конституционных демократов». Прочитав доклад ЧК, Ленин счел нужным внести некоторые исправления и написал Дзержинскому записку, в которой сообщил, что жена Уильямса была не Тыркова, а Тыртова и сама была «очень известной кадеткой». («Моя жена хорошо знала ее лично еще в молодости.»)