Кеша и хитрый бог

Тоня на этот раз превзошла сама себя. С правой и левой стороны головы, будто наушники, висели черные волосяные круги, на лоб падала густая, обрубленная ножницами челка.

Тоня подошла к Кеше, поправила пальцами наушники и сказала:

— А у нас дядя Степа был.

— У нас тоже был. Он до сих пор сидит. Что он тебе говорил?

— Он мне ничего не говорил. Он маме говорил. Он говорил, чтобы мама успокоилась. Он знаешь какой добрый! Он все маме рассказал…

Кеша протянул Тоне конфету:

— На́ вот, возьми. Это дядя Степа дал.

Бумажки с барбарисовых конфет не отдирались. Кеша и Тоня начали грызть прямо так. Но все равно конфеты оказались удивительно вкусными. Дядя Степа дарить плохие не станет!

Проглотив последний кусочек конфеты, Кеша и Тоня отправились читать книгу. У них уже давно было у причала специальное местечко. Возле огромного, в три обхвата, кедра лежали плоские камни. Один камень, как будто бы парта, а другой — пониже, как будто бы скамейка. Рядом с камнями ворковал чистый веселый родничок.

Кеша сел за парту с правой стороны, потому что так сидел и в классе, а Тоня — с левой. Насадил поглубже очки, строго посмотрел на Тоню и стал читать. С первой же страницы Кеша понял, что дядя Степа ошибся, а может, и совсем не читал этой книжки. Была она скучная и непонятная. Казалось, кто-то набросал в нее без складу и ладу всяких слов, перемешал скалкой и сказал: «Разбирайтесь теперь сами. Я свое дело сделал». Кеша скоро устал и передал книжку Тоне.

— Ты внимательней читай, — предупредил он, — с выражением!

Так они и читали попеременке — сильный человек Кеша и слабый человек Тоня.

На верхушке кедра сидела горбоносая кедровка. Птица опустилась пониже, послушала, что там читают люди. Заглянула в скучную книжку круглым черным глазом, пожала плечами и улетела на другой кедр.

Кедровка прилетала еще несколько раз, но внизу было все то же. Шелестели страницы, и маленькие люди, которые запускали в нее порой шишки и юркие голыши, читали вслух не большую и не маленькую книгу. В конце концов кедровка поняла, что время зря тратить не стоит, села поудобнее на ветке, спрятала голову под крыло и уснула.

Солнце ушло за гору. На западе разлилось жаркое зарево.

Из поселка послышалась песня. Возле летнего клуба, где по воскресеньям показывали кино, рыбаки пели про славное море, священный Байкал. Кеша любил эту песню и порой пел ее сам. Но если поет один человек — это еще не песня, если два — это только полпесни, вот если затянут хором — это да. Это уже песня!

Рыбаки на этот раз пели на редкость хорошо. Утихнут на минутку, наберут силы и снова поют. Да так складно и забористо, что у Кешки невольно замирало сердце. Кеша отчеркнул ногтем строку в книжке и задумался. Рыбачья песня унесла вдруг Кешу далеко-далеко. Он подумал, что скоро дядя Степа вместе с рабочими построят тут консервный завод, большие двухэтажные дома и новую хорошую школу. И тогда навсегда уйдет из поселка тихая тишина и будет здесь куда как хорошо. Лучше, чем в Иркутске, а может, даже и в других городах, которых Кеша тоже ни разу не видел.

Песня смолкла. Кеша отыскал глазами строку и снова принялся читать. Тоня слушала невнимательно и думала, как видно, о чем-то своем.

— Ты почему не слушаешь? — спросил Кеша.

— Я слушаю. Ты читай…

Но Кеша понимал, что Тоня сидит просто так и только делает вид, будто слушает. Кеша кинул быстрый взгляд на Тоню и тем же скучным, однотонным голосом, каким читал книжку, начал молоть всякую чепуху:

— Жила на Байкале глупая девочка Тоня. Она верила в бога и каждый день бухала богу двести пятьдесять три с половиной поклона. Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять… Ты слушаешь?

— Слушаю, — подтвердила Тоня.

— Что я прочитал?

Тоня наморщила лоб.

— Ты прочитал… про зайчика.

— Про какого зайчика?

— Про серенького… — Тоня провела ладонью по лицу и тихо добавила: — Когда я была маленькая, у нас была елка. Я танцевала возле огней, а папа хлопал в ладоши и пел: «Заинька, попляши, серенький, попляши…» — Тоня уронила голову на руки и заплакала.

— Ты чего, Тоня?

— Ничего. Я так… Мне, Кеша, папу жалко. — Тоня вытерла слезы. — Ты думаешь, я сама в бога поверила, да? К нам Пашка каждый день приходил. Он говорил: «Ты молись. Бог простит твои грехи и отдаст папу». Я поэтому и поверила…

— Зря поверила. Жулик твой Пашка, и всё.

— Почему он жулик?

— Знаю почему. Я его возле пещеры видел. Ты думаешь, он туда просто так полез? Я еще всем докажу. Вот посмотришь.

Кеша вкратце рассказал Тоне про то, как встретил возле пещеры Пашку, и намекнул, что неплохо было бы сходить в эту пещеру вдвоем.

Но Тоня идти в пещеру отказалась.

— Я, Кеша, туда не пойду, — сказала она. — Я боюсь.

Кеша не стал настаивать.

— Ладно, — сказал он, — я сам пойду. Давай читать, а то уже совсем поздно.

Кеша поправил очки и неохотно потянул к себе не маленькую и не большую книжку.

По всему было видно, Тоне тоже не хотелось читать. Тоня посмотрела на книжку с таким выражением, как будто бы у нее разболелись вдруг зубы.

— Много еще осталось, Кеша? — с надеждой спросила она.

— Во́ сколько! И картинок нет. Ни одной.