Кесарево сечение

– Ученики растащили – вот куда! И угораздило его завести столько учеников… Просто тихий ужас. Целый институт учеников, включая лаборантов и снабженцев. И все как один помешанные. По буквам растащили по слогам!.. Устал, как собака. В связи с этим, Глеб, у меня обострился синдром. Есть предложение в профилактических целях провести следующий раунд собеседований. Сейчас я бумажки разгребу, а вы через часок подходите с Василием. Проведем сеанс психотерапии. Имею я, в конце концов, право хоть раз в неделю поговорить с нормальными людьми!

– Ей богу, вы, Петр Янович, нам льстите.

– Ну так и пользуйтесь, пока я добрый.

– А обед?

– Чаю попьем – я тут из Сараево халвы припер. Там Турция рядом – отличная халва!

– И до Гималаев – рукой подать, – подытожил я.

– И это тоже фактор, – согласился Гиря.

Халва действительно оказалась отменная, так что мы с Васей внакладе не остались. Гиря, правда, начал бурдеть, что мол, вот, развел кумовство на свою голову, приходят всякие подчиненные, всю халву съедают и плюют на субординацию. Но, в конце концов, заявил, что ради дела готов закрыть глаза на многое, и что этой халвы он наелся до отвала еще в Сараево, а теперь все равно не знал, куда ее девать, но таки выкрутился из положения, и это, вне всяких сомнений, делает ему честь.

Он подождал, пока мы с Васей облизали пальцы, велел помыть чашки и изготовиться к беседе. Когда все его претензии были удовлетворены, Гиря как бы ненароком поинтересовался:

– Ты, Глеб, вообще как относишься к внеземному разуму?

Я пожал плечами:

– Вообще-то, Петр Янович, положительно.

– Ага! А ты, Василий?

Куропаткин покрутил носом, пожал плечами и сделал многозначительное лицо.

– Понятно, – сказал Гиря. – А вот Сюняев его на дух не выносит. Ну, положим, Валера Алексеевич вообще сомневается в существовании любого разума, кроме своего собственного, но и его мнение мы должны тоже учесть в общую копилку. Копилка лежит у меня в сейфе, и там уже много всяких мнений накопилось. А вот фактов, – он сокрушенно мотнул головой, – качественных фактов кот наплакал. И приходится их подменять глубокими размышлениями. За этим я вас и позвал. Вы – как?

– Мы – вполне, – заверил я.

– Ага. Это хорошо! Но я хочу с вами поразмышлять не как начальник с клерками, а как… Как разумное существо с разумными существами. Я не ошибся в выборе?

Куропаткин хмыкнул в сторону, я же преданно смотрел в глаза шефу.

– Вижу что не ошибся, но только наполовину. Ты, Глеб, тоже должен был хмыкнуть, потому как главный здесь я, будь вы хоть трижды разумными существами.

С этими словами Гиря встал, взял свой стул за спинку и переместился вместе с ним в нашу сторону. Он поставил стул перед нами, демократично уселся на него верхом и оперся локтями на спинку.

– Теперь все, – заявил он, – нет больше Гири с его непомерными амбициями. Есть три мыслящих существа. Начали мыслить!

Мы с Куропаткиным переглянулись, и не сговариваясь переставили наши стулья так, чтобы они со стулом Гири образовали равнобедренный треугольник. После чего уселись и каждый закинул ногу на ногу.

Гиря крякнул, но смолчал.

– Слово предоставляется гуманоиду Гире Петру Яновичу, – сказал я. – Прошу!

– Начало многообещающее, – пробормотал он.

После этого Петр Янович как бы застопорился, словно бы еще не решил, стоит ли делиться с нами своими глубокими мыслями, а если да, то какими именно? У меня возникло впечатление, что мыслей у него много, он ими просто набит, но мысли эти не вполне соответствуют его сану. И как их нам ловчее подсунуть, он пока не знает.

– Ладно, – Гиря наконец решился. – Начинаю. Меня волнуют Пришельцы!

Он смущенно хихикнул, и умолк.

– Петр Янович, да вы не волнуйтесь, – сердечно посоветовал Куропаткин. – Откройтесь нам – мы все поймем!

– Да, Пришельцы! – Гиря ожесточенно стукнул кулаком по колену. – Они меня уже просто заколебали! То ли они есть, то ли их нет, то ли еще как-нибудь… И вот я решил: все, баста! Они есть, и точка! А теперь я хочу понять, зачем бы мы им могли понадобиться? И второе, зачем они нам могут пригодиться? Но то, что они имеют место, сомнению не подлежит.

– А доказательства? – запротестовал Куропаткин.

– Опять встрял! Ты, гуманоид хренов, что такое аксиома знаешь? – Гиря сощурился. – Вот с этих позиций и рассматриваем. Или опять непонятно?

– То есть, тема гипотетическая?

– Выведи его, Глеб! – прорычал Гиря. – Сколько он мне на нервы будет действовать! Я и так в смущении. Еще бы, начальник отдела безопасности несет такую бредятину. Неужели нельзя вести себя прилично? Выведи его!

– Он больше не будет. И потом, Петр Янович, полное равноправие и абсолютное доверие. Гуманоиды ведь собрались, не волки…