Кесарево сечение

– Это просто следствие закона больших чисел, – я сделал многозначительное лицо, полагая, что Валентина понятия не имеет, в какой сфере действует закон больших чисел. – Эмпирически число нарушителей растет примерно пропорционально степени три вторых от числа возможностей что-либо нарушить, а последнее пропорционально количеству правил, установленных для нарушителей. Кроме того, оно пропорционально объему космического пространства, в котором действуют нарушители, которое, в свою очередь пропорционально кубу расстояния от Солнца, до места куда имеет возможность добраться среднестатистический нарушитель… То есть, все дело в неудержимой экспансии нашей цивилизации, и тут уже ничего не поделаешь.

– Мама утверждает, что папа болезненно самолюбив, но безынициативен. Он – чиновник по натуре, поэтому и пытается заставить всех жить по правилам. А чем больше правил, тем больше нарушителей. Это – закон больших чисел… Вообще-то, я думаю, каждый мужчина в душе чиновник. Тебе не кажется?

Я был несколько озадачен резким поворотом темы, но не мог не отметить, что мне вернули долг той же монетой. Ясно было, что мне уготована скромная роль мальчика для битья, в то время, как я рассчитывал покорить сердце дамы эрудицией и интеллектом. Было задето мое профессиональное самолюбие, и я принял вызов.

– Иногда, – сказал я. – Но не все. Я, например, в душе романтик. Что ты скажешь, если я начну всерьез за тобой ухаживать? Серенады, цветы, ночные бдения под окном.

Она смерила меня оценивающим взглядом и пожала плечами.

– Какие проблемы. Было бы на пользу…

– Но я могу взлелеять далеко идущие планы. И попутно внесу посильный вклад в дело борьбы с нарушениями.

– Как? – удивилась Валентина.

– Твой папа наверняка обеспокоен судьбой дочери. Увидев, что тылы защищены, дочь в надежных руках, Валерий Алексеевич обретет покой и силу духа, после чего переловит всех нарушителей.

– Это называется щелкнуть по носу.

– У нас, профессионалов, это называется перехватить инициативу, – заметил я напыщенно.

В этот момент к нам присоединился Валерий Алексеевич. Он уже успел насладиться произведенным эффектом, снял смокинг, и, засучив рукава сорочки, находился в самом благожелательном расположении духа, несмотря на то, что его выгнали из кухни, где он пытался внести свежую струю в процесс приготовления мяса. Женщины накрывали стол, и Валерий Алексеевич решил одарить своим вниманием младшее поколение.

– Ну, что, молодые люди, – сказал он, вольно располагаясь на диване, – как у нас идут дела? Точки соприкосновения найдены? Надеюсь, Валентина, ты еще не успела нахамить юноше?

– Нет, папа, – Валентина ослепительно улыбнулась, и на мгновение сделалась точной копией своей матери. – Но и замуж за него я пока не пойду. Для первого встречного он слишком эрудирован и хорошо воспитан.

– Не вижу связи, – рассеянно произнес Сюняев, шевеля ноздрями.

Судя по всему, на кухне раскладывали по тарелкам грузинское блюдо – Валерий Алексеевич заблаговременно готовил вкусовые сосочки и выделял желудочный сок.

– Но ведь ты приготовил мне страшную кару, а молодой человек – просто подарок судьбы.

Сказав это, Валентина положила руку папе на плечо, и одарила меня таким взглядом, после которого я, как честный человек, должен был немедленно пасть на колени и просить у родного отца руки его единственной дочери.

Я, в ответ, сделался неприступным, как скала. Валентина фыркнула, убрала руку с плеча, села прямо и потупила взор.

– Видишь ли, дщерь моя, – произнес Валерий Алексеевич отеческим тоном, – я полагаю, что внушил тебе достаточное отвращение к представителям э-э… нашего цеха, поэтому в дальнейшем буду настаивать на неукоснительном соблюдении своего установления. В воспитательных, так сказать… Надеюсь, Глеб Сергеевич не будет.., хм.., в претензии…

– Почту, хм.., за честь, – ответил я ему в тон.

– Не обращайте внимания, Глеб, – сказала Валентина. – Просто у папочки идея-фикс. Он хочет поскорее сбыть меня с рук, сняв с себя груз отеческих забот о любимом чаде. Но у нас с вами будет нежная дружба, правда? Вы станете моим названным братом, и в трудную минуту придете на помощь. Мы ведь договорились, да?

– Конечно, сестричка, – произнес я с нежностью и теплотой в голосе.

– Ого! – возбудился Сюняев. – Тонкий ход! Вы что же, решили обвести меня вокруг пальца? Что еще за братские чувства? Не было уговору! Глеб, ты должен иметь в виду, что я желаю быть э-э… свирепым папашей, всячески препятствующим союзу двух любящих сердец, и на меньшее не согласен. Я, если хотите, мечтал об этом еще в период внутриутробного зачатия.., – он поймал на себе взгляд супруги, оказавшейся рядом с блюдом салата в руках, и осекся. – А что я такого сказал?

– Глупость.

– Ничего подобного я не говорил! Это нонсенс в мой огород. Я плету интригу, а меня опять бьют по рукам.

– Валерий, освободи место для салата, – внушительно сказала Наталья Олеговна, поставила блюдо, и удалилась на кухню.

– Между прочим, оно у меня уже почти с самого обеда свободно, – пробурчал Сюняев ей вслед и подмигнул мне.

Я счел вполне пристойным подмигнуть в ответ.