Кесарево сечение

– Да, пока все очень недурно, – рассеянно подтвердил Сюняев. – Плодимся и размножаемся. Хуже то, что все мы смертны. Это обстоятельство, я бы сказал, несколько удручает. Смерть обесценивает наше существование. Живешь, живешь, ума-разума наберешься, вдруг хлоп – и все пропадает втуне. Некоторые, правда, успевают излить свою душу на бумагу, но что слова – звук пустой! Разве словами выразить то, что накипело… И приходит новое поколение, и все опять сначала. Неужели, я вас спрашиваю, в этом состоял замысел Творца?

– Вы сыплете соль на мои раны, – желчно заявил Куропаткин. – Я уже начинаю испытывать отвращение к жизни. А ведь самое худшее еще впереди.

– То-то же. А каково мне? Как подумаю, что скоро уже не смогу испытывать даже отвращение, тошно становится!

Я решил, что пора кончать этот балаган. Незаметно показал Василию кулак и деловито поинтересовался:

– Валерий Алексеевич, а какие еще вопросы муссировались в беседе с господином Таккакацу?

– Да разные, в общем, темы затрагивались. В порядке обмена мнениями. Например, с его точки зрения наша организация, то есть ГУК, окончательно выродилась в нечто совершенно бестолковое и неописуемое. Цели, ради которой она была создана, так и не достигнуты, и более того, есть сомнения в правильности их изначальной постановки. В части организации: с одной стороны, принцип коллегиальности принятия решений, с другой – принцип единоначалия на уровне исполнения этих решений. Результат таков, что Коллегия из органа, который должен осуществлять стратегическое планирование, формулировать цели и задачи, превратился в место разборок между руководителями подразделений. Смысл собственной деятельности уже никого не интересует, все непрерывно выясняют, почему смежники не принимают должных мер во исполнение решений предыдущих заседаний, и настаивают на принятии решения о неукоснительном исполнении решений принятых ранее. Ты ведь математик, Глеб? Как там у вас называется такой процесс?

– Рекурсивный, – буркнул я.

– Ну, вот. Мы немножко подискутировали, и я склонился к точке зрения господина Таккакацу. И тут он сказал мне, что, по его мнению, наступил момент для смены поколения. Под этим он подразумевает полную замену всех руководителей верхнего звена ГУК, начиная с руководителей секторов.

Куропаткин хрюкнул в сторону, я же благоразумно сохранил невозмутимость.

– И вы конечно же опять с ним согласились? – не выдержал Вася.

– Здесь я, конечно же, остался при своей точке зрения. Я полагаю, что обновление кадрового состава руководства следует производить перманентно.

– А Петр Янович в курсе этого мнения?

– Петр Янович не просто в курсе. Он уже приступил к популяризации этой точки зрения в узких кругах. Этот ваш, так называемый, Петр Янович, в каждой бочке затычка. Без него ничего не бывает. Если, например, намеченный Конец Света состоится, то, будьте покойны, Петр Янович окажется в самой гуще событий, проводя соответствующую политику, – произнес Валерий Алексеевич меланхолично.

– Надо полагать, – согласился я. – И где же он политикует сейчас?

– В данный момент он путешествует. Не думаю, что он совершает восхождение на Эверест, но, уж во всяком случае, находится где-то поблизости. Его вдруг заинтересовала восточная экзотика, и он вместе с Зурабом Шалвовичем посещает Непал.

– А, так вот в чем дело, – догадался я. – Он в Непале!

– Да, он там. Не удивлюсь, если завтра он отправится на поиски гроба Господня, а по дороге осмотрит знаменитый камень Кааба. Там, говорят, записаны какие-то э-э… ценные указания, но их до сих пор никто не расшифровал, посему нет никакой возможности их выполнить. А жаль. Нам бы сейчас они не помешали, – Сюняев тяжело вздохнул.

– Н-да, – я кивнул. – И это все?

– Да, не густо, – согласился Сюняев.

– А Зураб Шалвович выехал заранее?

– Да, он как-то неожиданно выехал… Вот как Сомов нашелся, так и выехал. А потом и Петра Яновича вызвал. Теперь уж, верно, они там слились воедино… А мы здесь сидим, – он опять вздохнул.

– Может быть вам тоже выехать? – предложил я.

– Нет, мне велено сидеть здесь и реагировать. А на что? Я вот на вас среагировал… Тишина… Очень мне не нравится эта тишина. Все очень и очень подозрительно. Ничего не происходит!

– Действительно, – согласился я. – Но, быть может, это хорошо. Может быть, как раз, наступают лучшие времена.

– Возможно, они и на подходе, но пока перемен я не замечаю. Да, кстати, Петр Янович рекомендовал мне порекомендовать вам с Валентиной нанести визит Шатилову. Настоятельно.

– Но.., – я запнулся и стушевался, вдруг осознав…

Что? А то, что этот давно запланированный визит внесет в мою судьбу необратимые коррективы.