Кержак

– С Федосом учился, с Давыдовым, была оказия, работал. Учёные мужи…, – Полежаев подал взгляд к парсунам, засим на карту и кивнул: – А вот и наше поле деятельности – край осилишь? Учтя, что добрая половина земель не изведана?

– Даа, масштабы заманчивые…, – протянул Кержаев, – Размахнуться есть где, но вот северные земли Нижегородского края обжиты затворно и исследованы неважно. Возьми поветлужье и всё верховое керженье – глушь непролазная?..

– Глушь не глушь, а народ живёт? Без дорог, нормального железнодорожного сообщения, и тем паче электрификации? Допустим, что полюдье там старого уклада и прочих обрядов, а событуют – связи между собою какие-то поддерживают?

– Согласен, Колай Иваныч. Наймиты насвежо сказ вели о нравах диких и жизни… общинами обособленной…, но большею частью всё-таки хвалили… Люд тамошний образовывать время пришло, а раз так – надо из лесов выводить…

– Вот ты и будь в первых рядах! Подводи научную базу к освоению пространств, привноси цивилизацию…

Весна, дерева набирают цвет, трава силу. В ложбинке широкий пустырь. Поверху застройка из типичных каменных домов, в дальнем конце улицы несколько изб за палисадниками. По противоположному краю грунтовая накатка, череда складских строений. Из высокой растительности в низине лишь поросли приземистого куста, две пушистые ветлы, берёза и клён.

Возле поросли компания взрослых парней перекидывают карты. На вытоптанной футбольной площадке гоняются с мячом босоногие мальчишки различного возраста и роста. Ворота обозначены котомками, обутками и наваленной верхней одеждой. Низина просматривается с пригорка вся как на ладони.

Подобных пустырей в исторической части города немало. Особенно по оврагам и изломам ландшафта, не занятых ручьями-речушками. Жилые кварталы Нижнего Новгорода большей частью расположены на горах, а по уточнению нижегородцев – «На Дятловых горах!» Не скалистых, как принято представлять, но и к равнинным холмам не идущих в сравнение. Нижегородские горы – (!) это вспученное правобережье рек Оки и Волги.

На взгорок у домов вышли Александр Милентиевич с сыном Александром, подростком лет четырнадцати, ростом уже догнавшим отца. В пыльных ботах, штанах широкого кроя, запоясанной узким ремешком накидной рубахе из тонкого сукна. Отец в похожих ботах, плащ светлых тонов, короткополая федора. Сын с интересом смотрит на бегающих в ложбинке ребят. Проницательным взглядом инженер-землемера Кержаев-отец отмечает перепады высот дальнего укоса ложбины:

– Непочатый край… Иди, Шуня, бегай, пока есть где…

– Што случится, бать? – мнётся Шунька, не решаясь без одобрения отца сорваться с места.

– Место скоро будет не узнать, – хлопком по плечу отец подталкивает идти, – Беги, разве обскажешь в двух словах?

– А с баулами подсобить… не надо? – держится Шунька.

– Баулы? Наше барахло прибудет второго числа, сегодня казёнка. Обещали помощников – с ними без тебя управимся…

Шунька задал стрекача к футболистам. Александр Милентиевич обернулся на приблизившееся тарахтение мотора, обрадовался подъезжающему грузовику и двинулся навстречу.

Гружёный мебелью грузовик не успел остановиться, как с пассажирской стороны открылась дверь кабины, и с подножки спрыгнула бойкая девица в алой косынке, форменной гимнастёрке телесного цвета с карманами на груди и тёмно-синей юбке пониже колена. Полусапожки её неожиданно погрузились в пыль. Улица вдоль домов мощения не имела, проулочная колея была разбита бесчисленными колёсами торговых тарантасов. Девушка слегка задрала юбку и прыжками лесной косули выскочила из пылевых клубов на траву.

– Ух… пылищу подняло! – воскликнула девушка.

Пока отряхивала и поправляла подол, подошёл Кержаев:

– Ловко вы, мне так и в молодые годы не под силу! А про пыль подмечено верно, но смею заверить, годика за три преобразим до неузнаваемости. Я, вероятно, вас поджидаю?

Девушка осмотрела собеседника. Второпях чуть не обронив папку, развязала тесьму, достала вкладной листок.

– Смотрим: вы Кержаев Александр Милентиевич?

– Извольте, он самый есть! Прошу любить и жаловать…

– Настасья, будем знакомы! – протянула руку девушка.

– Очень приятно, Настёна… Ничего, что я так?

– Можно и Настёна, да звучит как-то по-купечески?

– Полагаете? По-купечески жаловать принято под отчество! Приятно очень, Настёна, что придерживаетесь условленного времени, невзирая на субботний день…

– Вы один на сегодня, Александр Милентиевич, но переулок ваш пришлось искать. Вот список имущества на ознакомление… Покажете грузчикам куда носить?

– Покажу, только зовите проще – Сан Милыч! – Кержаев пробежал список взглядом, – Немного бы четверым?!

– Список составлен согласно номенклатуре. Опишите в заявлении, что недостаёт – докупим и доставим…

– Ой, как замечательно! Комплект карт десяти наименований, – Кержаев оторвался и через пассажирское окно показал шофёру: – Следуй за мной, голубчик…

– Сан Милыч, завтра маёвка на Первомайской площади, помните? – Настасья догнала ушедшего вперёд Кержаева.

– Помню. Я приглашён рассказать о планах благоустройства территорий и развития города… Как забыть?