Керенский

Мы уже писали о том, как пересеклись в юности судьбы Александра Керенского и Владимира Ульянова. Истории было угодно, чтобы в юношеские годы Керенский встретился и с другим главным персонажем пьесы под названием «русская революция». В далеком азиатском Ташкенте русское офицерство и чиновничество составляло замкнутую группу, где все знали друг друга. Корнилов не раз бывал на вечерах в доме Керенского-старшего. Вряд ли он обратил тогда внимание на хозяйского сына, но гимназист Саша Керенский хорошо запомнил молодого офицера, о храбрости которого уже тогда складывались легенды.

В Русско-японскую войну Корнилов в чине подполковника занимал должность штаб-офицера при управлении 1-й стрелковой бригадой. За сражение под Мукденом он был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В последующие годы он служил в Генеральном штабе, был военным агентом в Китае, командовал различными частями и соединениями. Ко времени мировой войны Корнилов был уже генералом и вскоре после ее начала получил под командование 48-ю пехотную дивизию.

Весной 1915 года дивизия Корнилова занимала участок фронта в Карпатских горах. Здесь проходила единственная дорога на восток, переполненная беженцами и обозами отступавшей русской армии. В середине апреля австрийцы предприняли попытку захватить перевал. Три дня шел непрерывный бой. Неся огромные потери, остатки дивизии сумели пробиться из окружения, но Корнилова среди них не было. Только спустя пять дней стало известно, что он находится в плену.

После почти полутора лет пребывания в австрийских лагерях Корнилов бежал, воспользовавшись помощью лагерного фельдшера, чеха по национальности. После долгого и опасного путешествия по вражеской стране ему удалось пересечь границу с Румынией и оттуда уже беспрепятственно вернуться в Россию. Корнилов оказался единственным из русских генералов, кто сумел бежать из плена, и потому история его побега наделала много шума. Вероятнее всего, именно тогда он обратил на себя внимание Гучкова.

Для Гучкова назначение Корнилова было попыткой навести порядок в среде окончательно разложившегося столичного гарнизона. Однако этот шаг имел и иные, не афишируемые громко причины. Позднее Гучков вспоминал: «С самого начала я подумал, что без гражданской войны и контрреволюции мы не обойдемся». [161]Поэтому с первых же дней он начал искать людей, преимущественно из военной среды, способных возглавить борьбу с анархией. Наиболее подходящей кандидатурой на роль вождя контрреволюции, по мнению Гучкова, был адмирал Колчак. Но со счетов Гучков не сбрасывал и Корнилова, предполагая пока поближе к нему присмотреться.

В своей деятельности Гучков сделал ставку на новых людей, тех, кто не был дискредитирован близостью к свергнутому режиму. В основном это полковники и молодые генералы — те, кто мог найти линию поведения в новой ситуации. Ближайшее окружение военного министра составили «младотурки» — так еще с предвоенных времен называли реформистски настроенную группу молодых офицеров Генерального штаба. Весной 1917 года в ряды «младотурок» входили генералы Г. А. Якубович и князь Г. Н. Туманов, полковники П. А. Половцев, Л. С. Туган-Барановский, Б. А. Энгельгардт, А. И. Верховский. Гучков видел в них свою опору, не зная, что многие из них уже сделали ставку на Керенского.

У Керенского среди «младотурок» были свои люди. Таковым был брат его жены полковник В. Л. Барановский. Накануне революции он служил в управлении генерал-квартирмейстера Ставки, но уже в конце марта был прикомандирован к военному министерству, вероятно, не без помощи ставшего столь влиятельным шурина. «Ушами и глазами» Керенского при Гучкове был также инженер П. И. Пальчинский. В короткий период существования Временного комитета Государственной думы он был членом его военной комиссии и сейчас продолжал регулярно бывать в военном министерстве. Пальчинский был масоном и хорошим знакомым Керенского еще с довоенных времен.

Как-то в начале апреля на очередном заседании полива-новской комиссии Пальчинский по секрету сообщил Полов-цеву, Энгельгардту, Якубовичу и Туманову, что вечером хочет отвести их на свидание с неким человеком. С кем конкретно — сообщить он наотрез отказывался и этим чрезвычайно всех заинтриговал. Была глубокая ночь, когда вся компания в автомобиле Пальчинского отправилась в путь по темным петроградским улицам. Автомобиль остановился на Итальянской у здания Министерства юстиции.