Керченский узел – 2

– Вот этим, – оскалившись, я показал ему Наган.

– А, э-ээ?! – удивился боец.

– Все Сюткин, не тупи, полезли за мной, – приказал я, и низко пригнувшись, двинул к соседнему холмику, который находился чуть в стороне, – давай, не отставай.

Пшонкин немного помедлил, но все равно двинул следом за мной. Хороший пацан, решительный, выйдет из него толк. К холмику, похожему своей формой на раздавленный кекс мы вышли за семь минут, передвигая ногами, и внимательно осматривая округу, я считал про себя, фиксируя время.

– И, что дальше? – спросил Пшонкин,

– Ждем и глядим в оба.

Больше вопросов Пшонкин не задавал, чем еще больше повысил градус уважения к нему.

Дождь прекратил сыпать с неба и даже тучи немного разошлись в стороны, явив нам кусочек чистого неба. Того и гляди потеплеет, птички зачирикают, и голуби начнут срать на головы.

Из-за угла коровника показались две фигуры. Одна принадлежала сержанту Егору, по кличке Метла, а вторая незнакомому человеку, чью морду закрывала чёрная «баба Клава», она же балаклава.

– Идут, – прошептал я. – Метла с кем-то. Второго держи на прицеле, – предупредил я Пшонкина. – Если, крикну «бей»! Гаси его на хер! Понял?

– Понял, – отозвался Пшонкин, – но Метла мне вломит, как бог есть вломит!

– Не бзди Сюткин, – успокоил я Валеру, вглядываясь в фигуру спутника Метлы.

Что-то в походке второго было знакомое, как будто я его уже где-то видел. Ну, вот знаешь ты человека, часто с ним общаешься и запоминаешь, как он ходит, как держит руки во время движения. Вот и сейчас я мог руку дать на отсечение, что походка второго мне была знакома. Причем не просто знакома, а пиздец, как знакома. Как будто это был кто-то из моих парней.

Как будто…это был…Это?

Да, нет, не может быть…

Да, ну на фиг! Он же погиб. Сгорел в танке, расстреливая скудный БэКа трофейного «Булата». Как он мог здесь оказаться?!

Пашка Сахаров по кличке «Сникерс»…Живой?!

– Сюткин у тебя балаклава есть? – враз осипшим голосом, спросил я.

– Да.

– Дай сюда!

Глава 3

– Вот такие пироги с котятами, – закончил я свой рассказ. – Ну, а ты как докатился до такой жизни? Как, вообще удалось выжить, да еще и затесаться к вражинам в доверие?

– Повезло. Из горящего танка меня вытащил укропский механик, помнишь, тот самый, которого мы вместе с танком захватили. Я без памяти был, очнулся уже на пункте сбора раненых. Оказалось, что контузия. Укры меня приняли за своего, у них там вообще неразбериха в армии, по сути, там и армии никакой нет, так сборище различных частей и подразделений, которые не понятно кому подчиняются. От госпитализации я отказался, пересидел в батальонном военно-полевом госпитале, а когда окончательно встал на ноги, оказалось, что часть, к которой был приписан тот боец, за которого меня приняли, полностью уничтожена. В общем, напросился в механики одной из автобаз в Ленинском районе, где понемногу занимался вредительством и сбором разведданных. За последние три месяца активной работы уничтожил шесть офицеров ВСУ и совершил три диверсии.

– Нормально, – похвалил я друга.

– На самом деле можно было и больше сделать, просто я максимально шифровался. Но только ты не подумай, что из-за страха быть раскрытым, нет, просто, я с самого начала верил, что в скором времени наши вернуться и мы перейдем в наступление.

– Сникерс, я бы в жизни не заподозрил тебя в трусости, – успокоил я Сахарова. – В тупости или лени, заподозрил бы. Это легко, но не в трусости!

– Блин, Псих, как же я по тебе соскучился. Уж теперь мы точно, что-нибудь такое замутим, что укры такими кровавыми слезами умоются…

– Товарищ Белый, извините, что я вас перебиваю, – вмешался Рыжиков. – Но, давайте все-таки что-то делать! Сейчас нет времени трепаться, вспоминая прошлое.

– Белый! – в очередной раз съязвил я. – Сникерс, откуда такая погремуха? Типа, сахар – белая смерть?

– Крылов! – истерично взвизгнул старлей. – Я бы вас попросил!

– Проси, – смилостивился я.

Сникерс спрятал улыбку и сделал вид, что смотрит в другую сторону. Я в очередной раз взглянул на бывшего подчиненного, и лишний раз убедился, как быстро на войне меняется человек. В нашей старой команде Сникерс был самым молодым, бесшабашным и озорным. Эдакий, сельский дурачок. В старые времена, он ко мне обращался исключительно на «вы» или по отчеству.

А сейчас? Сейчас перед мной был совершенно другой человек. Жесткий, злой с пустыми, холодными глазами. Седая голова, шрамы от ожогов. Сникерсу пришлось тяжело, врагу такого не пожелаешь. Жить среди тех, в кого совсем недавно ты стрелял, среди тех, кто убивал твоих товарищей, кто на твоих глазах расстреливал мирных жителей. Притворяться своим среди чужих. Это тяжело, это невыносимо....

Честно говоря, когда я заметил, что связной – это Сникерс, то вначале подумал, что он враг! И когда я снял при нем балаклаву, то в руке за спиной у меня был пистолет, если бы хоть один мускул на лице Сахарова показал, что он «не рад» меня видеть, я бы открыл огонь, нисколько не сомневаясь.

– Да, что это такое? – по бабье всплеснул руками Рыжиков. – Крылов, вы здесь на птичьих правах, чего вы, вообще, в разговор влезаете?