Керченская катастрофа 1942

Ефремов Н. А. сообщал, что Ягунов П. М. был похоронен справа от главной галереи, которая шла из глубины в сторону большого карьера. Он рассказывал, что много раз во время обороны проходил мимо этой могилы, когда ему надо было пройти к выходу в карьер. Мы с Щербаком С. М. начали изучать этот район и пришли к заключению, что могила может быть под небольшим завалом в проходе от главной галереи к "низовке", где мы нашли почту. Здесь с потолка обрушился слой ракушечника, который мы решили разобрать. Работа была тяжелая, ибо рухнувшую плиту мы разбивали кувалдами с помощью стальных клиньев и пластинок. Отваливая очередной кусок плиты, мы внимательно изучали поверхность под нею. Но там был небольшой слой сухой тырсы, которая лежала на скалистом грунте. Понятно стало, что в этом месте могилу копать просто не могли. Находки были небогатые: хорошо сохранившийся штык от русской винтовки и граната-лимонка без запала. Эта неудача нас охладила, и мы занялись "низовкой", в которой нашли много интересного. А потом быстро подошел и срок окончания экспедиции. А могила Ягунова была совсем рядом — за стеной в каких-нибудь 3–4 метрах от "низовки". Ефремов Н. А. был прав, что он ходил к выходу и справа видел могилу. Дело в том, что мы считали, что выход в карьер здесь был один и шел из главной штольни, но в действительности здесь был справа еще 1 или 2 выхода, вот к ним-то и ходил Ефремов мимо могилы. Сейчас этих выходов нет, их завалили фашисты взрывами.

Могилу Ягунова П. М. позже нашли случайно рабочие музея, которым для строительства потребовалась тырса. Они наткнулись на доски гроба, сделанного из кузова автомашины. Рядом было второе захоронение, но уже без гроба. Ясно, что это были останки командира, погибшего вместе с Ягуновым от взрыва. То, что это был Ягунов П. М., сомнений нет. Тем более, его останки подверглись судебной экспертизе в г. Симферополе. Хорошо сохранились его хромовые сапоги со следами взрыва неизвестного предмета. Сапоги, особенно нижняя их часть, иссечены мелкими осколками. Особенно пострадали каблуки, один из которых оторван осколком, след которого был хорошо заметен. Рассказ Ефремова Н. А. и тут подтвердился, ибо видно, что взрыв произошел, когда Ягунов П. М. наклонился и присел над взрывоопасным предметом. Интересно, что могила располагалась рядом со своеобразной площадкой, выпиленной из ракушечника. Можно предположить, что эта площадка служила своеобразным "катафалком", где лежали тела погибших, и с ними прощались товарищи. Затем их зарыли на небольшую глубину. Метрах в 15-и от захоронения Ягунова П. М. был вход в интересное помещение, которое мы назвали "церковью". Похоже, что она здесь была оборудована до революции или в первые годы советской власти. Это было сухое, продолговатое помещение, на стенах которого были аккуратно выдолблены в ракушечнике ниши, точнее прямоугольные углубления, напоминающие окна. Очевидно, в них когда-то помещались иконы. Захоронение Ягунова П. М. "около церкви" вполне соответствовало русскому православному обычаю. Останки найденных погибших позже были торжественно перехоронены в центральном сквере поселка Аджимушкай, рядом с другими героями, останки которых были найдены в каменоломнях.

После этого, в один из своих приездов, я посетил место первоначального захоронения Ягунова. Рядом с захоронением у "катафалка" я железной скобой стал перебирать тырсу и наткнулся на интересный предмет, который не заметили рабочие при раскопках могилы. Это была маленькая мензурка, с помощью которой дают больным лекарство. Нетрудно понять, что это был предмет из госпиталя и им воспользовались на поминках погибшего командира. А таковые по русскому обычаю, очевидно, были. Я уже рассказывал, что в каменоломнях из сахара гнали самогон, да и в начале июля еще оставался коньяк из складов военторга.