Керченская катастрофа 1942

А может быть, есть какие-нибудь данные у бывших партизан? И кто это Скрябин или Скрибец, человек с похожей фамилией на "С"? В Крыму хорошо известен один из руководителей партизанского движения Скрибец С. П. Когда шло следствие по Бойко, Скрибец был еще жив. Работники следствия обращались к нему относительно связи с группой Толстых, но он ничего не мог сказать по этому поводу. А если поискать других партизан, которые имели отношение к группе Толстых? Большой интерес вызывает в этом отношении чекист, младший лейтенант государственной безопасности Сизас Эдуард Янович. Известно, что в конце 1942 — начале 1943 г. Сизас Э. Я. был уполномоченным группы НКВД при Северном соединении партизан Крыма. В этом период он сам и его подчиненные ходил в район Феодосии. Они установили связь с лагерем советских военнопленных и вывели оттуда 37 человек, из которых создали партизанский отряд. Сизас имел свою агентуру в Феодосии, в Кировском, Старокрымском районах. Через эту агентуру добывались ценные сведения о противнике, которые передавались советскому командованию на Большую землю. [260]Интересно и то, что перед самой войной Сизас Э. Я. проживал с женой в Керчи. В период оккупации (1942–1943) его жена Сизас (Балабанова) Татьяна Кирилловна оставалась в городе и, как сообщал Гринев Г. П., входила в организацию Стрижевского А. В 1943 г. она была арестована и расстреляна фашистами. Сам Гринев хорошо знал семью Сизас еще по работе и жизни в Крыму, общался он с ними в Керчи и в 1942 г. перед немецкой оккупацией. В ноябре 1943 г., из-за болезни Сизас Э. Я. был эвакуирован на Большую землю. В связи с тем, что он был по национальности эстонец, его в конце войны направили на оперативную работу в Эстонскую ССР, где он вскоре был убит буржуазными националистами. [261]

Как видим, в пользу версии об установлении "моста" Аджимушкай — старокрымские леса имеются определенные документальные данные, интересные совпадения. Их нельзя игнорировать. Дальнейшие исследования историков должны укрепить или отбросить эту версию.

А мог ли Толстых и его товарищи перебросить последнюю группу аджимушкайцев в лес к партизанам на расстоянии почти 100 км без пропусков и других документов? Проблема с пропусками, очевидно, могла быть решена, ибо член подпольной организации Стрижевского Людмила Черникова с августа 1942 г. работала на бирже труда и имела прямое отношение к пропускам. По заявлению Рымарь В. М., в течение 1942–1943 гг. организация Стрижевского А. помогла освободиться 48 человекам, которые ранее были пленными. Эти люди отправлялись по подложным документам навстречу фронту через Керченский пролив и к партизанам в крымские леса. Об этой стороне деятельности подпольщиков говорят многие документы.

Павел Толстых и его товарищи мужественно держались на допросах. Оставшиеся в живых свидетели, узники керченской тюрьмы, рассказывали, как издевались фашисты над Николаем Лазаревым. С допросов его приводили буквально черным от побоев. После этого в камере он сутками не мог даже разговаривать. Придя в себя, Николай яростно ругал фашистов и их пособников и с гордостью говорил, что враги от него ничего не добились. Гитлеровцы издевались и над Марией Цурковой. Следователь Бойко стучал кулаком по столу и кричал: "Признавайся! Немедленно сообщи, что ты знаешь о преступлениях Толстых!" "Нет, господин следователь, — отвечала Мария, — я ничего не скажу и не откажусь от Павлика. Я ведь его люблю". "Ну что же, — зловеще обещал Бойко, — я все сделаю, чтобы ты оставалась вместе со своим Павликом". Мария любила Павла и ждала от него ребенка. О том, что она беременна, Мария узнала уже в тюрьме. Ей удалось передать Павлу записку с рисунком: летящий аист держит в клюве спеленатого младенца. [262]Свое чувство к Павлу Мария пронесла до последней минуты жизни. Мария, очевидно, немного знала о деятельности Павла, ибо в конце следствия надеялась выйти из тюрьмы. Ничего не знала она и о смертном приговоре даже в день казни…

Их вывели на казнь утром 8 марта. Во дворе тюрьмы они увидели виселицу с четырьмя петлями. Николай Лазарев повернулся к тюремным воротам (он знал, что там в это время обычно толпятся родственники с передачами) и крикнул: "Прощай, мамочка! Прощай, дом родной!" Группу подвели к виселице, по одному поставили на широкую доску, положенную на две небольшие бочки. Только теперь Мария Цуркова поняла, что ее ожидает, и что Бойко выполнил свое черное обещание. Она закричала: "Господин Бойко, за что?!" и стала рыдать. Бойко выбил из-под доски бочки…