Кентерберийские рассказы

Прошу, послушайте меня —
И расскажу вам, не тая,
Забавную историю.
На радость ли, на горе ли —
На свете рыцарь жил да был,
Турниры, подвиги любил.
Как звать того, о ком рассказ?
Звать – сэр Топас.

Он в дальнем жил краю, в глуши,
Где моряков нет ни души:
Жил в Гамельне он с давних пор
(В том месте делают фарфор).
Был рыцарь сыном богатея —
Тот краем правил, всем владея.
Как звать отца его?
Не ведаю того.

Был сэр Топас силен и смел,
Черноволос, а лик имел
С губами как гвоздика.
Пунцов был цвет и лика —
Я бы назвал напрасно
Его, как роза, красным:
Был красен его нос —
Огромный, как утес.

Горчицы цвета желтый волос
Он отрастил по самый пояс.
Носил он туфли из Вандома,
Одежду в Риме шил – не дома.
Ел уйму денег гардероб
(Отец Топаса хмурил лоб).
Да сколько ж стоил он?
Уж верно, миллион!

Охотиться имел обычай
На кроликов; за прочей дичью
Брал на охоту соколов.
Мог побороть он и волов
Свирепых и упрямых.
Врагов бить ярых самых
Не труд ему – забава!
Силач он был – не баба.

Нашлось бы много юных дев,
Кто, нежно рыцаря раздев,
Его б ласкал в кровати
(Хоть полагалось спать им).
Но тот на дев и не глядел —
Как лилия, душой он бел,
Хотел того иль нет.

И вот однажды сэр Топас,
Чуть показался солнца глаз,
Вскочил в седло и поскакал:
Он новых подвигов искал.
Он жаждал битв, он жаждал сеч —
С собою взял копье и меч.

Забрался он во тьму лесов,
Где воют волки, стаи псов.
Он гнался сам за дичью,
По старому обычаю.
Но время шло, и как-то раз
Наш благородный сэр Топас
Едва не проклял все на свете.

А всюду рыцаря вокруг
Цветущий стлался свежий луг.
Каких цветов там только нет:
И розы, и мускатный цвет,
Чабрец и медуница,
Лабазник и блошица.
Для пива всё сгодится,
Коль пиво – не водица.

Вокруг так сладко пели птицы,
И среди соловьев – клушица.
А может, зяблик в вышине
То пел? Иль голубь на гумне?
Там ласточка взмывала в рай,
Сидел на ветке попугай.
Веселый птичий гомон!
Под эти птичьи звуки пения

Топас познал любви томление.
По тёрну он помчал коня,
Колючки и кусты кляня.
И вскоре жеребец был в мыле,
Хоть не резвился на кобыле.

И сам Топас, конечно,
Устал – теперь поспешно
Он слез и отпустил
Коня набраться сил.
Крутил тот только крупом
И травку сочно хрупал,
А рыцарь отдыхал.

«Увы мне! – сетовал Топас. —
В большой печали я сейчас,
В тоске любовной. Прошлой ночью
Я видел, будто бы воочью,
Царицу фей в моей постели.
Ах, как мы славно с ней потели
В трудах любви!

О, если сбудется мой сон,
Я подвигов свершу мильон!
Нужна мне королева фей,
А не девица из людей.
До смертных женщин нет мне дела —
Душою фея овладела.
Других не надо мне!»

И быстро он в седло вскочил,
Помчался, не жалея сил,
Искать свою зазнобу.

Скакал по долам, по холмам,
Чтобы найти свою мадам.
И вот случайно он набрел
На тайный и волшебный дол —
То было королевство фей.
Признаться, не было страшней
И призрачнее места.

Вдруг перед ним возник гигант —
Звать великана Олифант.
Свою он поднял палицу
И собирался по лицу
Топаса треснуть ею: «Прочь
Отсюда, а не то невмочь
Тебе сейчас же станет!

А в горней сей обители
Особенные жители:
Царица фей со свитой.
Ты ж, рыцарь неумытый,
Для них – незваный гость!
Во мне ты вызвал злость!»

Топас, как с ревенем пирог,
Багровым стал и гневно рек:
«Ты, Олифант, – подлец и гад!
Клянусь: копье направить рад
В тебя я буду. Поутру
Мы вступим в бой, и по нутру

Тебе удар придется мой!»
Так речь окончил наш герой.
Умчался быстро сэр Топас.
Напрасно Олифант припас
Камней – метать их из пращи:
Топаса уж – ищи-свищи!
И ни один из тех снарядов
Ни в рыцаря, ни даже рядом
Не угодил. Промазал враг!
И поделом тебе, дурак!