Кентерберийские рассказы

Вот таким обманом я заработал не меньше сотни фунтов, продавая индульгенции. Я стою на кафедре как священник. Я проповедую болванам. Я заклинаю их. Я пускаю в ход все известные уловки. Плету небылицы десятками – и никто не выведет меня на чистую воду. Я наклоняюсь вперед и вытягиваю шею, будто горлица, усевшаяся на балку амбара. Мои руки и язык так трудятся, что на меня любо-дорого смотреть. Я призываю прихожан отречься от греха алчности. Я убеждаю их проявить щедрость. Особенно – ко мне. Конечно, меня привлекают только их деньги, а до душ их мне дела нет. Какая мне разница, куда они попадут после смерти! По мне, так пускай хоть ежевику в аду собирают.

Скажу вам еще кое-что. Многие проповеди и благочестивые наставления питаются дурными намерениями. Одни проповедники стремятся лишь польстить прихожанам или позабавить их. Другими движет лицемерие, или тщеславие, или ненависть. Если я не могу сразить врага напрямую, так постараюсь ужалить его в проповеди. Я раню его таким незаметным способом, что он не сможет нанести ответный удар. «Нет, – говорю я, – к чему называть по именам наших врагов – врагов продавцов индульгенций? Это было бы слишком низко». Но, разумеется, прихожане прекрасно знают, в кого я мечу. Они догадываются об этом по моим взглядам и жестам. Вот как я мщу тем, кто оговаривает меня. Я изрыгаю на них желчь, прикрываясь святостью. Я кажусь добродетельным, но ведь казаться – не значит быть.

Я открою вам правду в нескольких словах: я проповедую только ради денег. От людей мне нужны лишь серебряные монетки. Вот почему я всегда талдычу одно и то же: «Жадность – вот корень всех зол». Очень подходящая мысль, вы не находите? Я порицаю как раз те самые пороки, которыми наделен сам! Это сберегает время. И пускай я сам повинен в этом грехе, зато я побуждаю других покаяться в нем – со стонами и жалобами. На деле же намерения у меня совсем другие. Повторю: я проповедую только ради наживы. Уж теперь-то вы меня, наверное, поняли.

И вот я рассказываю им басни о древних временах, вычитанные из книжек. Распутники любят сочные истории. Только так им удается хоть что-нибудь запомнить. Неужели вы вправду думаете, будто я веду жизнь монаха, раз деньги мне достаются так легко? Вот еще! Нет-нет. Я ведь могу проповедовать и просить милостыню в самых разных местах. Я не собираюсь трудиться. Не стану я плести корзины, молотить пшеницу, чтобы заработать себе на хлеб насущный. Но я ведь никогда не хожу с пустой мошной. Всегда что-нибудь да соберу. Иными словами, я не следую примеру апостолов. Мне нужна вкусная еда и хорошая одежда, сыр, хлеб и, разумеется, деньги. Я готов забрать их даже у самой жалкой служанки, у самой бедной деревенской вдовы, даже если ей придется оставить детей без еды. Еще мне нравится пить и веселиться, и в каждом городишке у меня есть знакомые девки. Послушайте, дамы и господа, что я вам скажу в завершение. Вы хотите, чтобы я рассказал вам историю. Я только что подкрепился лучшим элем в этом трактире и теперь готов поделиться с вами рассказом, который наверняка вас позабавит. Пускай я нехороший человек, зато могу вам рассказать очень назидательную историю. Как-никак, а это одна из тех побасенок, которые я вставляю в свои проповеди. Итак, молчите. Я начинаю.

Рассказ Продавца индульгенций

Здесь начинается рассказ Продавца индульгенций

– Жили во Фландрии трое юнцов, которые любили забавы и развлечения. Они плясали и дрались, шлялись по кабакам и борделям. Всюду, где они появлялись, раздавались звуки арф, лютней и гитар. Они играли в кости дни и ночи напролет. Они пили и ели до одурения. Так в храмах дьявола они посвящали себя Сатане. Они вываливались в мерзостях, как в свином навозе. Их ругань и божбу страшно было слышать. Они клялись распятым телом Господа Нашего, говоря, что евреи слишком мало Его истязали. Они подстрекали друг друга ко всем мыслимым излишествам и грехам. Они платили танцовщицам, и стройным, и полным, и молодым уличным торговкам, певицам, сводникам, кондитерам, – словом, людям всех ремесел, существующих для ублажения прихотей распутников и обжор. Они служили в воинстве Лукавого. Таков первый урок. Библия учит нас, что за вином и опьянением по пятам следует разврат.

Помните, как Лот в подпитии переспал с двумя собственными дочерьми? Он был так пьян, что сам не соображал, чтó творит. А Ирода помните? Он выпил на пиру столько вина, что разрешил жене отсечь голову Иоанну Крестителю. Будь он трезв, разве обрек бы он невинного человека на смерть? У Сенеки тоже кое-что сказано о пьянстве. Он не видел никакой разницы между сумасшедшим и пьяницей. Единственное различие – лишь в том, что безумие длится дольше опьянения.