Кентавр на распутье

Было их несколько десятков, и почти все сейчас нежились на пляже, развалясь перед широкими дисплеями, или плескались на мелководье, или катались по озеру на водных великах, или сновали в прозрачных глубинах, меж поросшими яркой зеленью валунами, вооружась лишь очками да подобиями русалочьих хвостов. Мягкая теплынь здешнего климата, видимо, не зависела ни от погоды, ни от смены сезонов, а странное свечение, судя по всему, имело в своем спектре изрядную долю ультрафиолета. И это добавляло малышкам радости, тем более что другие покровы, кроме загара, тут не требовались и, наверно, не поощрялись. «Побережье света и добра» – это не здесь ли?

Помимо девочек, изящных и хрупких, я приметил с десяток персонажей, на их фоне казавшихся монстрами, – тех шкафоподобных, бугрящихся мышцами исполинов, с которыми уже пересекался пару раз. Все они походили друг на друга, как близняшки, но теперь были облачены в обтягивающие шорты, хотя обтягивать там, как выяснилось, нечего – кроме упомянутых мускулов. То-то они показались мне чересчур выдержанными!

Вот чего у них оказалось в избытке – это потребности двигаться. В отличие от девчушек, бездельничающих откровенно и со вкусом, гиганты ни на секунду не покладали рук. Двое трудились над курортницами, с отменной умелостью массируя их, раз за разом проходя от розовых подошв до кудрявых затылков, не пропуская ни пяди нежной плоти. Четверо благоустраивали островок, возводя вышку для прыжков, расчищая и углубляя дно. При этом они ворочали стальные конструкции и здоровенные камни с такой легкостью, будто их ткани имели структуру, свойственную скорее насекомым. Еще двое работали на крыше здания, видно, готовя место для нового этажа.

Но особенно заинтересовала меня парочка, обосновавшаяся глубоко под водой. Чем занималась она, сразу не поймешь. Но минута проходила за минутой, а парни и не думали всплывать к поверхности, продолжая вкалывать в полную силу, – хотя из подводного снаряжения на них имелись только очки. Кстати, и псевдорусалки, резвящиеся в придонном лабиринте, прекрасно обходились без воздуха. Выходит, это не вода вовсе? А нечто вроде жидкости, используемой при глубоководных погружениях. Только здесь ее набралось целое озеро. Или здешний воздух действует на соляной раствор так, что тот обретает новые свойства? Что за чудеса: газ тут напоминает жидкость, а вода делается похожей на газ. Скоро и вовсе утратят различия.

В последнюю очередь я обратил внимание на серые шершавые холмики, разбросанные вдоль берега со странной периодичностью. Если это простые камни, то почему на них не садятся? Ведь напрашивается. И формой они напоминают что-то… не слишком приятное. Черт!.. Пожалуй, я сообразил на миг раньше, чем увидел, как на одном из «холмиков» блеснули глаза. Конечно, это были крысы. Только прирученные, безопасные в обращении и, видимо, натасканные на местных пауков. Эдакая биозащита. Без оскаленной пасти и вздыбленной щетины такая крыска впрямь смахивает на валун. Но садиться на нее голым задом все ж не стоит.

Как ни был я захвачен редкостным зрелищем, однако услышал смутные шорохи, раздавшиеся неподалеку. Но прежде, чем сумел настроиться на них, краем глаза засек движение и, дернув головой, столкнулся взглядом с исполином, успевшим подобраться вплотную. Над краем обрыва выдавались устрашающие плечи и короткошерстная белесая голова, венчавшая кряжистую шею, смахивающую на перевитый корнями пень. Может, как раз этот громила гонял меня по арене, может, лишь смахивал на того – но возобновлять бой не хотелось. С трудом я удержался, чтобы не шарахнуться от нежданного гостя на безопасную дистанцию.

– Чё там? – гулким шепотом спросил гигант, пылая ужасными очами. – Интересно, да?

– А ты не видишь? – ответил я, слегка растерявшись.

С сожалением он покачал головой:

– Далеко.

Выходит, орлиным зрением его не снабдили. И на что такие излишества нормальному трудяге? Конечно, сделать из него приличного бойца можно за пару часов – уж я знаю! – но тут, судя по всему, ставка делалась на других, куда более свирепых.

– А сюда зачем забрался? – перехватил я инициативу. Выдвинув вперед громадную кисть, он изобразил бегущую членистоножку – очень похоже, до омерзения. И движения-то какие: мгновенные, гибкие, точные. Позавидуешь!

– Господи, на что тебе?

– Вкусно, – поведал исполин, застенчиво улыбнувшись.

Тут у меня и вовсе перехватило дух. Дело даже не в том, что эту пакость, оказывается, можно жрать, – в конце концов, как аукнется. Но затеять такую охоту в одиночку, нагишом, без подручных средств… Как же я с ним дрался-то? Или там был его младший брат? Или он успел подрасти?

– Как тебя зовут?

– Арий.

Вот так, да? То ли от «арийца» сокращение, то ли от Ариэля. Может, он впрямь летает? В такой среде, пожалуй, стоит попробовать.

Кажется, внизу никто не обратил внимания на нашу встречу. Или же не видел нас, словно бы весь купол покрывала завеса, проницаемая лишь сверху. И плывут по нему белесые облака, добавляя натурализма здешним декорациям. Еще бы ветерок устроить да погонять по озерцу волны!