Кентавр

В открытое окно вновь проник аромат Земли и протянулась мощная длань темноты. Впечатлительному ирландцу показалось, что слух уловил смех, доносившийся с моря и отражавшийся эхом от гор, а вслед за ним тяжкий вздох — вздох сожаления о древнем мире.

Прежде чем уснуть, он в качестве антидота прочел страницу книги, которую возил повсюду с собой, книги, написанной под открытым небом, поскольку под крышей жилища нужные мысли автору никак не приходили: «небо в особенности пособляло вдохновению».

Отрывок, прочитанный на ночь, выражал отчасти и его мысли и чувства. Автор, правда, зрел вперед, назвав данную главу «После цивилизации», в то время как он, Теренс, смотрел назад. Но оба видели одно, отчего точное время не имело значения:

С первым ветром весны, когда снег еще не растаял,
Из города я выбрался в леса,
В тот тихий белый край, где голые деревья величественно ждали,
Пока придет к ним человек, приятель и товарищ:
В моем видении из города руин, цивилизаций праха,
Из прошлого обломков, мусора, гниения останков
Узрел я все ж проростки новой жизни!
О, звуки вод, что льются так победно по долам
И омывают погребенный мир!
Так таинство Земли от бремени, рыдая, разрешалось!
И величаво, атом к атому слагая, вставал и поднимался новый центр,
Или, скорей, повсюду в мире приоткрывались корни древней жизни,
На них проростки нового уклада развились.
Вновь человек возник, чтоб жить в природе
(Все та же давняя история о блудном сыне,
Порвавшем путы тщетной суеты, вернувшемся домой).
Дитя, вернись под отчий кров товарищем лесам зимой,
Играть средь звезд и вод и слушать песни их вокруг,
Так постигая больше, чем довелось наукам всем открыть,
Прильнув теснее к матери родимой и глядя
На молодые деревца, верхушками тянущиеся к небу на рассвете.
И в новой жизни радужных надежд, свободной от забот
О перенаселении и недостатке пищи,
От спешки, вечной страсти обогнать кого-то,
Товарищем и спутником природе стал снова человек.
Цивилизация — незабываемая сказка — теперь за ним.
Все странствия, империи, их войны, религии и континенты
В нем собрались. Груз знания и окрыляющие силы —
Их применить или повременить.

Наконец он уснул, и ему почудился под окнами приглушенный топот копыт, а когда Теренс встал посмотреть, из темноты выступил друг-великан с парохода и повел за собой, к тем фигурам из облаков и ветра, которые он так часто теперь видел, и они вместе поскакали по ночным вершинам далеко в горы, туда, где сиял свет и цвели цветы, где все его мечты долгих лет в точности осуществились…

Он спал. И во сне слышал слова старика-охотника с гор: «Они появляются по весне, стремительно, с ревом… Они старше гор и не умирают… Лучше сразу спрятаться».

От сновидческого сознания ни спрятаться, ни скрыться, и хотя некоторые детали наутро выветрились из памяти, О’Мэлли проснулся бодрым и освеженным. Теперь он был уверен — впереди его ждут друзья и, когда он наберется смелости окончательно к ним присоединиться, первожизнь Земли примет его сознание в себя.

И Шталь с его мелким современным «интеллектом» больше не помешает, не будет стоять на его пути.

XXVII