Кентарх

– Арбалет просто чудо. Готовься. Мои подруги будут тебя атаковать с требованиями одарить и их.

– Ты серьезно?

– Испугался?

– Конечно, испугался. Одно дело ты. Мы с тобой друзья. Твоих же подруг я едва знаю. Венецианский купец за один арбалет платит тридцать номисм.

– Фи на тебя. Ты такой мелочный.

– Ну, знаешь ли, я не столь богат, как представители твоего круга общения. И да, я в него совершенно не стремлюсь.

– А вот мои знакомые хотят тебя заполучить. Ты постепенно становишься известной личностью. Да успокойся. Речь идет всего лишь о заказе арбалетов. Правда, они заметили мне, что строгость и аскетизм, присущие твоему изделию, им не импонируют.

– Его задача убивать врагов, а не служить украшением. Пожелают инкрустировать, пусть сами этим и занимаются. Надеюсь на твою помощь.

– Даже не сомневайся. Я буду тебя оберегать от нападок этих фурий. Как выйдешь от брата, не убегай. Отправь слугу за мной, – доведя его до места, потребовала она.

– Хорошо.

Приемная большая и из-за отсутствия мебели просторная. Об удобствах посетителей тут никто и не думает. Ибо это просители, а коли так, то и постоят, не развалятся. Михаилу секретарь также велел обождать. После чего вернулся к письму за секретером. Романов отошел в сторонку и подпер плечом одну из колонн, настроившись на долгое ожидание.

Впрочем, сегодня был явно его день. Не прошло и минуты, как из рабочего кабинета Алексея появился довольный и раскрасневшийся мужчина в восточном одеянии. Похоже, купец. Как уже говорилось, византийская аристократия вовсе не чурается организации производства и торговых операций. Некоторые даже ростовщичеством занимаются.

Секретарь тут же скользнул в дверь, а вскоре появился и сделал Романову приглашающий жест. Тот сразу же отлип от колонны и направился к двери. При этом стараясь не выказывать ни излишней поспешности, ни неуважительной медлительности. Эдак тютелька в тютельку посредине.

– Приветствую тебя, Михаил, – поднимаясь из-за стола, произнес Алексей.

Помурыжил малость, вернее, подумал, что помурыжил, а теперь можно и уважение выказать. Эдакое неоднозначное отношение. И Михаил до сих пор не поймет, чем это вызвано. И впрямь так заботится об интересах империи и нерушимости ее границ? Сомнительно. Потому как взваливать на себя ношу императора, не являясь таковым, глупо. Опять же, для этого не стоит так-то обихаживать Романова. А внимание на него он обратил еще задолго до решения создать пограничников.

Хотя, может, и имеет виды на них как на личную гвардию? Это, пожалуй, ближе к телу. Начал-то обхаживать потенциально перспективного паренька, так, на всякий случай. Тем более что ему это и не стоило ничего. Решил посмотреть, куда кривая выведет. Это уж потом особое отношение. Своеобразное такое. Но все же выделяющее на общем фоне.

– Слышал, ты опять проказничаешь, прикрываясь моим именем.

Крепко же ведут Романова шпионы Комнина. Ведь он сегодня бравировал именем патрона только лишь на берегу реки, впадающей в Золотой Рог. То есть у черта на куличках. Но ему уже успели доложить. Впрочем, без разницы. Михаил против Алексея или императора не умышляет.

– Что делать, господин. Пограничники по неопытности своей несут большие потери. Нужно их восполнять.

– И ты решил делать это с помощью моего золота, но без моего ведома?

– Ежегодный платеж пограничников по долгу уже превышен втрое, господин. Так что тратим мы свое золото.

– Все ваши излишки принадлежат мне.

– Это не так, господин. Я намеренно оговорил с тобой вопрос о ежегодной выплате. Если отдавать все, то поселок не выстоит. Толк же от нас уже есть. Ни одного прорыва за минувшие два месяца на нашем участке. У соседей прибрали отряд в полсотни воинов, едва перешедших границу. На другом отбили полонян. Так что делаем мы уже больше, чем должны.

– Значит, решил восполнить потери за свой счет. Еще и женишь их. Так выходит?

Ага. И в поселке у него есть свои соглядатаи. Впрочем, они были всегда. Управляющий Зосима, который еще ведает и лавкой. В походе тоже кто-то есть. Может, из его прежнего десятка, а может, кто и из русичей. Не важно. Ожидать иного попросту глупо.

– И женю. И к пашне приставлю. И слово свое сдержу.

– Похвально. Только уговор наш нужно будет пересмотреть, – усаживаясь на стул и беря в руки бумагу, деловито произнес Комнин.

– Это как же?

– У тебя в поселке десять увечных. Воины из них никакие. Пахари тоже так себе. Я их заберу. Пристрою куда-нибудь. Ты же получишь у моего казначея еще золота и докупишь недостающих невольников из воинов, ну и переженишь их.

– Господин? – не скрывая своего удивления, произнес Михаил.

– Я что, непонятно говорю? – нахмурившись, произнес Комнин.

– Говоришь ты понятно, господин. Но я этого делать не стану.

– Что?