Кэннон (ЛП)

Она произносит слово «телохранитель» с презрением, как будто она в чём-то лучше меня, и меня захлёстывает гнев. А потом мне кажется, я вижу на её лице проблеск чего-то ещё — сожаления? — и на секунду мне хочется схватить её, притянуть к себе и сказать, чтобы она перестала валять дурака и поцеловала меня, потому что всё, что она только что сказала полная чушь.

Но, чёрт возьми, у меня есть гордость:

— Ты ведёшь себя как полная…

— Сучка? — перебивает Эдди.

— Это ты сказала, а не я.

Челюсть Эдди сжимается, и она смотрит на меня, в её глазах вспыхивает гнев.

— Не волнуйся, телохранитель, — молвит она, слово тяжело повисает у неё на языке. — С этого момента я буду вести себя с тобой абсолютно профессионально.

— Хорошо, — отвечаю я, имитируя британский акцент. — Куда мадам отправится сегодня вечером?

— Ты мне не нравишься, — говорит она, хватая свою сумочку. Она лжёт. Я знаю, что это так. И вся эта ссора — выдуманная чушь. Она ненастоящая. Но я также знаю, что нам обоим будет легче, если мы притворимся. Будет легче, если мы возненавидим друг друга. Это к лучшему.

— Ты мне тоже не нравишься, девочка Эдди, — говорю я, следуя за ней к двери. Её бёдра плавно покачиваются, когда она идёт на своих слишком высоких, чтобы быть в безопасности, каблуках, и когда она снова перекидывает волосы через плечо, мне приходится сжать кулаки по бокам, чтобы не схватить их и не притянуть её к себе.

Я не лгу, когда говорю, что она мне не нравится. Спускаясь с ней на лифте, когда она смотрит в сторону, демонстративно игнорируя меня, я осознаю это с растущей уверенностью. Она мне определённо не нравится. «Нравится» — неправильное слово на букву «Н», которое не следует использовать, когда речь заходит об Эдди.

Глава 20

Эдди

Четыре года и восемь месяцев назад

— Дай мне взглянуть на них, — говорит Грейс, хватая мой дневник. — Давай, Эддисон.

— Ни за что, — я крепко сжимаю блокнот в одной руке, отмахиваясь от неё другой. — Это личное.

— Хорошо, — говорит она. — Я всё равно всегда могу разгадать твои секреты. Это о мальчике?

Я тяжело выдыхаю:

— Нет, конечно, нет.

Грейс морщит нос:

— Тебя никто не интересует? А как насчёт того певца, с которым ты гастролировала? Не тот парень постарше. Другой, симпатичный, твоего возраста?

— Ник? — спрашиваю я. — Он гей.

— Неужели?

— Он ещё не признался, но да.

— Ты скучная, — говорит Грейс, шмыгая носом. — У тебя есть новости от Хендрикса?

— Нет. С чего бы мне от него что-то слышать? — у меня перехватывает горло. Я не получала от него вестей несколько месяцев. Я не знаю, где он сейчас. Он закончил обучение в Корпусе морской пехоты в прошлом месяце, и я не поехала. Никто не поехал, даже его собственный отец.

У нас было мероприятие, большое мероприятие в стиле кантри, на которое я должна была пойти в рамках моего контракта. Мероприятие было отговоркой отца Хендрикса, но я думаю, на самом деле полковник просто не хотел идти. Я не уверена, был ли его отец разочарован в Хендриксе из-за того, что он вступил в морскую пехоту, или втайне напуган тем фактом, что он вступил и фактически завершил обучение.

Я думаю, он ожидал, что Хендрикс снова появится на пороге через несколько недель тренировок, потому что он бросил учёбу или его выгнали.

Думаю, я тоже этого ожидала. На это я надеялась. А потом проходила ещё одна неделя, и этого не происходило.

— Я не знаю, Эддисон, — произносит Грейс. — Вы, ребята, как лучшие друзья. Я подумала, что ты получишь от него весточку. Он закончил тренироваться?

— Понятия не имею, — отвечаю я, пожимая плечами. Веду себя так, будто это не имеет большого значения. — Что значит, мы лучшие друзья? Мы почти не разговариваем.

Грейс склоняет голову набок и внимательно изучает меня:

— Эддисон Стоун, вы с Хендриксом лучшие друзья, хочешь ты это признавать или нет.

Я закатываю глаза:

— Это обычный разговор. Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь более интересном. Например, о твоей личной жизни?

Грейс краснеет, и я немедленно сажусь.

— Почему ты краснеешь? — спрашиваю я. — Ты встретила кого-то.

— Нет, он никто. Он действительно… не в моём вкусе.

— В смысле, он нормальный?

— Да пошла ты, Эддисон, — говорит Грейс. Но она улыбается. Если подумать, в последнее время я видела, как она улыбается гораздо чаще, чем обычно. — Я не хочу говорить об этом, — говорит она. — Это ни к чему не приведёт. Мы просто тусуемся. В любом случае, что ты записываешь в своём дневнике?

— Песни.

— О, покажи мне, — просит она. — Ты больше никогда не поешь для меня.

— Потому что теперь всю мою музыку пишет студия, — отвечаю я, пожимая плечами. — Это уже не так весело. Это больше похоже на работу, так что сейчас это как-то неубедительно. В любом случае, они — ничто.

***

Наши дни

— Наконец-то! — кричит Сапфир мне в лицо. — Я не думала, что ты почтишь нас своим присутствием даже на мой день рождения, с тех пор как ты стала полной затворницей и скрылась!