Кенилворт

Плача, дрожа от страха и шепча молитвы, несчастная оделась. Да, совсем с другим чувством одевалась она в прежние дни, исполненная гордого сознания своей красоты! Она медлила, как могла, но наконец, испуганная нетерпеливым стуком Варни, была вынуждена объявить, что готова следовать за ними.

Когда они уже выходили из комнаты, графиня с таким ужасом бросилась к Фостеру при приближении Варни, что он дал клятвенное обещание больше не подходить к ней.

— Если вы согласитесь беспрекословно выполнять волю вашего супруга, — сказал он, — вам почти не придется видеть меня. Я постараюсь держаться подальше, а вас оставлю на попечение человека, который вам пришелся больше по вкусу,

— Воля моего супруга! — воскликнула она. — Да, это воля всевышнего, и пусть она свершится! Я последую за мистером Фостером так же покорно, как жертва идет на заклание. По крайней мере он отец, он будет соблюдать пристойность, если не человечность, а тебе, Варни, равно чуждо и то и другое.

Варни ответил лишь, что она свободна в своем выборе, и пошел вперед, чтобы указывать путь; графиня, которую Фостер не то вел, не то нес на руках, была таким образом доставлена из башни Сентлоук боковым воротам, где ждал Тайдер с носилками и лошадьми.

Эми поместили в носилки; она даже не пыталась сопротивляться. Со вздохом облегчения она увидела, что рядом с носилками ехали только Фостер и Тайдер, который правил лошадьми. Варни же, внушавший графине ужас, следовал позади и вскоре совсем скрылся в темноте. Пока дорога огибала озеро, Эми, высунув голову, старалась запечатлеть в памяти вид величественных башен, принадлежащих ее супругу; некоторые окна еще светились огнями — там до сих пор пировали. Но вскоре дорога свернула в сторону, замок исчез из виду, и Эми с глубоким вздохом снова опустилась в носилки и поручила себя воле провидения.

Варни отстал от носилок не только ради спокойствия графини, но и для того, чтобы с глазу на глаз потолковать с Лэмборном, который должен был нагнать их с минуты на минуту. Он знал характер этого человека, проворного, готового на любое преступление, решительного и корыстного, и рассудил, что Майкл будет самым подходящим исполнителем его замысла. Однако он проехал не менее десяти миль, прежде чем услышал позади себя конский топот; наконец его нагнал Майкл Лэмборн.

Раздраженный его долгим отсутствием, Варни встретил своего беспутного слугу с необычайной резкостью.

— Пьяный негодяй! — накинулся он на Майкла. — Твоя лень и распутство скоро доведут тебя до виселицы, и, по мне, чем скорее, тем лучше.

Лэмборн пребывал в чрезвычайно приподнятом настроении, чему способствовала не только непомерная доза вина, но и конфиденциальная беседа, только что состоявшаяся между ним и графом, и тайна, овладеть которой ему посчастливилось. Поэтому он не пожелал снести брань со своим обычным смирением.

— Я не потерплю оскорблений, — заявил он, — даже от славнейшего из рыцарей, когда-либо носивших шпоры. Лорд Лестер задержал меня по важному делу, и это должно быть достаточным объяснением для вас, сэр Варни, так как вы всего-навсего такой же слуга, как и я сам.

Варни был немало удивлен необычно дерзким ответом, но, приписав эту наглость выпитому вину, сделал вид, что не обратил на нее внимания, и начал исподволь наводить Лэмборна на мысль о злодеянии, которое тому предстояло совершить. Заговорив о необходимости убрать препятствие, которое мешает возвыситься Лестеру, он намекнул, что граф сумеет в этом случае вознаградить своих верных сторонников превыше всех их желаний.

Майкл прикинулся непонимающим, и, в ответ на его притворное недоумение, Варни прямо указал на носилки с графиней как на препятствие, которое должно быть устранено.

— Видите ли, сэр Ричард и так далее, — сказал Майкл, — кое-кто поумнее кой-кого — это во-первых, а кое-кто похуже кой-кого — это во-вторых. Мысли милорда об этом деле мне известны лучше, чем вам, поскольку он меня полностью посвятил в него. Вот его приказ, и вот его последние слова: «Майкл Лэмборн, — заметьте, его светлость обращался со мной как настоящий рыцарь и джентльмен, и не называл меня пьяницей и негодяем, как некоторые выскочки, не успевшие привыкнуть к своим новым титулам… — Так вот, сказал он, Варни должен оказывать величайший почет моей, графине; поручаю вам присмотреть за этим, Лэмборн, — так сказал милорд, — и, кроме того, поручаю вам немедленно забрать от него и доставить обратно мой перстень».

— Вот как? — воскликнул Варни. — Он в самом деле так сказал? Значит, тебе все известно?

— Все, все! Советую вам заручиться моей дружбой, пока я к вам отношусь благожелательно.

— И никого не было поблизости, когда милорд говорил с тобой?

— Ни единой живой души, — отрезал Лэмборн, — уж не думаете ли вы, что милорд станет посвящать в такие дела кого-нибудь, кроме испытанного и преданного человека вроде меня?

— Совершенно верно, — сказал Варни и, замолчав, стал смотреть на дорогу, залитую лунным светом. Они ехали по широкой безлюдной равнине, поросшей вереском. Носилки, опередив их по меньшей мере на целую милю, исчезли из виду.