Кенелм Чилингли, его приключения и взгляды на жизнь

- Теперь, юный сэр, - спокойным, но решительным тоном сказал Кенелм, мы в городе, куда я должен был вас отвезти. И пришло время нам с вами проститься.

- Нет, нет, побудьте, со мною еще немного. Мне становится страшно - я так одинок.

И мальчик, который до тех пор уклонялся от малейшего прикосновения Кенелма, ласково прижался, к нему и взял его под руку.

Я не знаю, что читатели, до сих пор думали о Кенелме Чиллингли, но среди всех изгибов и извилин его причудливого: нрава был один путь, который вел прямо к его сердцу - стоило только быть слабее его и просить его покровительства.

Он вдруг повернулся, не думая больше о нелепости своего положения, и ответил:

- Ах ты звереныш этакий! Ну ладно, будь что будет, а я не брошу тебя в беде. Но следует подумать и о бедной лошадке. Хотя бы ради нее скажи, где нам остановиться.

- Право, не могу сказать, я никогда здесь не был. Поищем какой-нибудь спокойный отель. Поезжайте медленно - может быть, по дороге мы увидим что-нибудь подходящее.

Тор-Хэдем - большой город и, хотя он официально не считался главным городом графства, но по бойкости торговли, уличному движению, шуму и суете мог бы им стать. Прямая улица, по которой лошадка подвигалась так медленно, словно тащила триумфальную, колесницу на священный холм, казалась особенно оживленной. Перед прекрасными фасадами и зеркальными окнами магазинов толпился народ, очевидно, не только для дела, но и для удовольствия, ибо значительная доля прохожих принадлежала к прекрасному полу. Женщины были нарядно одеты, многие - молоды, а некоторые и красивы. Дело в том, что за два дня до того в город прибыл ее величества гусарский полк, и между офицерами полка и прекрасным полом гостеприимного города возникло естественное соревнование, кто больше пронзит и ранит сердец. Прибытие этих героев, чья профессия - сокращать враждебное и увеличивать дружественное население, дало толчок всем тем развлечениям, которые сводят вместе молодых людей: состязаниям по стрельбе из лука и ружья, концертам, балам, объявленным в афишах, которые были прибиты к стенам и щитам, а также выставлены в окнах магазинов.

Мальчик с большим интересом выглядывал, из тележки и внимательно рассматривал эти объявления, пока наконец у него не вырвалось взволнованное восклицание:

- А я был прав, это здесь!

- Что здесь? - спросил Кенелм. - Отель?

Его спутник не отвечал, но Кенелм, проследив за взором мальчика, увидел огромную афишу:

ЗАВТРА ОТКРЫВАЕТСЯ ТЕАТР

РИЧАРД III - МИСТЕР КОМПТОН!

- Спросите, где этот театр, - прошептал мальчик и отвернулся.

Кенелм остановил лошадку, спросил первого прохожего о театре, и тот посоветовал ему повернуть направо. Вскоре на углу унылого и пустынного переулка показалось безобразное, полуразвалившееся здание с портиком штукатурной лепки, посвященное драматическим музам. На стенах были прибиты афиши, на которых имя Комптона выделялось гигантскими буквами. Мальчик вздохнул.

- Теперь, - сказал, он, - поищем отель как можно ближе к театру.

Однако никакой гостиницы, если, не считать маленького, сомнительного вида трактира, поблизости не виднелось, и только, довольно далеко от театра, на старинной и пустынной площади они увидели опрятный свежевыбеленный дом, на фасаде которого большими мрачными, черными буквами было выведено: Отель "Трезвость".

- Остановимся здесь, - сказал мальчик. - Как вы думаете, этот отель подойдет нам? На вид он очень тихий.

- Сама могила не могла бы выглядеть тише, - ответил Кенелм.

Мальчик потянул за поводья и остановил лошадку. Она находилась в таком состоянии, что малейшего прикосновения было достаточно, чтобы остановить ее, но лошадка печально повернула голову, словно сомневаясь, отвечают ли сено и овес правилам отеля "Трезвости".

Кенелм спрыгнул с тележки и вошел в дом. Опрятная женщина вышла к нему навстречу из-за какого-то остекленного помещения, должно быть, изображавшего бар, только тут не было горячительных напитков, составляющих beau ideal {Прекрасный идеал (фр.).}, и лишь виднелись два больших графина с холодной водой и стаканы a discretion {По усмотрению (фр.).}, а также несколько блюд с сухим печеньем. Женщина вежливо спросила Кенелма, что ему угодно.

- Угодно? Я лично выбрал бы другое выражение, - с обычной серьезностью ответил Кенелм, - но вы можете сделать "угодное" моей лошади - то есть той, которая стоит у дверей вашей гостиницы, - если дадите ей стойло и овса, а этому молодому человеку и мне комнату и обед.

- Обед? - повторила хозяйка. - Обед?

- Тысячу извинений, сударыня, но если слово "обед" приводит вас в негодование, я беру его назад и скажу вместо этого: "что-нибудь поесть и попить".

- Попить? Это - отель "Трезвость", сэр.

- О, если здесь не едят и не пьют, - гневно воскликнул Кенелм, ибо он умирал с голоду, - то честь имею кланяться!

- Позвольте, сэр, мы здесь и едим и пьем. Но мы простые люди и не держим крепких напитков.