Кем был Иисус из Назарета?

Однако другая группа учёных, к которым присоединяется автор этих строк, полагает, что в основе марковского эпизода лежит реальный исторический случай. Скорее всего, сцена со свиньями-самоубийцами — позднее аллегорическое добавление к рассказу (как, возможно, и слова одержимого о «легионе»). Если её убрать, остальная часть (включая Герасу!) смотрится вполне реалистично. Иисус проходил по языческой территории Десятиградия и совершил экзорцизм. Заметим также, что марковскую аллегорезу, возможно, следует интерпретировать не только и не столько как политический антиримский демарш, сколько как тему сугубо религиозную и антиязыческую: свиньи олицетворяют язычество. Получив из предания рассказ об исцелении одержимого-язычника, Марк или кто-то из его предшественников подумал, что неплохо было бы вывести мораль: приход Мессии символизирует погибель языческой нечистоте («свиньи»).

Разговор об экзорцизмах завершим рассказом о сирофиникиянке:

Пришёл (Иисус) в пределы Тирские и Сидонские. И войдя в дом, не хотел, чтобы кто узнал, но не мог утаиться. Ибо услышала о нём женщина, у которой дочь одержима была нечистым духом, и, придя, припала к ногам его. (А женщина та была язычница, родом сирофиникиянка.) И просила его, чтобы изгнал беса из её дочери. Но Иисус сказал ей: «Дай прежде насытиться детям! Ибо нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Она же сказала ему в ответ: «Так, господин! Но и псы под столом едят крохи у детей». И сказал ей: «За это слово, пойди. Бес вышел из твоей дочери». И придя в свой дом, она нашла, что бес вышел и дочь лежит на постели.

Мк 7:24–30

Многие серьёзные библеисты относятся к достоверности этого отрывка скептически, считая, что из него торчат «ослиные уши» поздней миссии к язычникам: фраза «дай прежде насытиться детям» (т. е. израильтянам) естественнее всего прочитывается как взгляд задним числом на историю спасения (при Иисусе объектом миссии были исключительно израильтяне, впоследствии началось активное распространение языкохристианства). (Сравним с Павловой формулировкой: «...сначала — иудеям, потом — эллинам» Рим 1:16.) Не пытается ли, например, евангелист легитимировать миссию к язычникам: исцеление дочери сирофиникиянки как прообраз будущей христианской проповеди?

На наш взгляд, подобный скептицизм вместе с водой выплёскивает и ребёнка. Да, безусловно, в нынешней своей форме рассказ несёт на себе отпечаток христианской миссионерской теологии. Но если приглядеться, то единственный анахронизм — слово «прежде» (в параллельном отрывке Мф 15:26 оно отсутствует). Более того, оно не только анахронизм, но и создаёт некоторую непоследовательность в отрывке: ответ женщины («но и псы под столом едят крохи...») легче всего понять, если она столкнулась с категоричным отказом, а не с «подожди полгода». Далее, ответ Иисуса столь резок, если не сказать груб, что сложно представить, почему кому-либо из языкохристиан пришло в голову выдумывать именно такой сюжет в свою поддержку (тем более резкие выпады в адрес язычества для Иисуса не были характерны). Собаки в I веке не имели тех уютно-домашних ассоциаций, которые они имеют сейчас: назвать кого-либо «псом» было грубым ругательством. Некоторые комментаторы пытались сгладить слова Иисуса, обращая внимание на то, что в греческом оригинале слово «собаки» стоит с уменьшительным суффиксом (т. е. можно перевести «собачки», «собачечки»). Однако в разговорном греческом уменьшительные суффиксы употреблялись часто, не внося модификации в смысл (ср. в разговорном русском: «свешайте мне три килограмма картошечки...»). Да и потом разве сказать «нехорошо бросить хлеб собачечкам» (отказывая при этом в исцелении!) гуманнее, чем «нехорошо бросить хлеб псам»? Скорее уж лучше второе: «собачечки» больше похоже на издевательство. Если же Иисус говорил в данной ситуации по-арамейски или по-еврейски, то аргумент вообще не имеет смысла: в арамейском и еврейском языках такой формы не существовало.