3. «Истинно говорю тебе: ныне же будешь со мной в раю» (Лк 23:43; сказано одному из преступников, распятых вместе с Иисусом).
4. «Элои, Элои, ламма, савахфани!» (Мк 15:34/Мф 27:46).
5. «Жажду» (Ин 19:28).
6. «Совершилось!» (Ин 19:30).
7. «Отче! В руки Твои предаю дух мой» (Лк 23:46).
Однако здесь возникают серьёзные проблемы по части достоверности. Для начала мы имеем сомнения общего порядка: во-первых, откуда вообще известно, что Иисус говорил на кресте, если рядом были только палачи, а женщины-ученицы Иисуса наблюдали за казнью лишь издалека? Во-вторых, не означает ли сам разнобой между евангелистами, что чёткого и устойчивого предания на сей счёт не существовало, и каждый автор вкладывал в уста Иисуса те слова, которые считал нужным?
Далее, есть проблемы с каждым конкретным речением. Вынесем пока за скобки (4) и рассмотрим остальные слова. Что касается (1), то эти слова хорошо соотносятся с общим духом учения Иисуса, но отсутствуют в целом ряде важных рукописей; поэтому даже их наличие в оригинальном тексте Евангелия от Луки находится под большим вопросом. Речения (2), (5) и (6) попадают под сомнение как часть Иоаннова богословия: четвёртый евангелист неизбежно подчёркивает, что Иисус всегда чётко знал свою миссию и никаких борений не испытывал; при этом легитимируется авторитет «любимого ученика», на авторитет которого опиралась Иоаннова школа. К сожалению, слова в (3) тоже сомнительны: более ранний источник, Марк, сообщает неприглаженную информацию, что Иисуса ругали
Не составляет ли исключение (4)? На первый взгляд никому из христиан и в голову не пришло бы вложить в уста Иисуса крик богооставленности. В конце концов, обычная тенденция, как видим, диаметрально противоположная. Когда христиане пытались представить, что Иисус мог сказать в последние часы жизни, они вкладывали ему в уста попечения о судьбах церкви (Ин 19:26), уверенность в своём посмертном будущем (Лк 23:43, 46), уверенность в исполненной миссии (Ин 19:30), слова милосердия (Лк 23:34) или, в крайнем случае, желание пить (Ин 19:28; с мессианской оглядкой на Пс 68:22!). Но придумать для Иисуса цитату из Псалма (Пс 21:1), которая отражала бы недоумение и страдание?! Если же Мк 15:34 столь сильно выбивается из общего ряда, то нельзя ли считать уж эту-то фразу аутентичной?
Вопрос исключительно сложен. Вышеупомянутые аргументы в пользу достоверности Мк 15:34 имеют тот основной недостаток, что евангелист Марк (а за ним Матфей!) не собирались писать ни объективно-беспристрастный труд о биографии Иисуса, ни трагедию о крушении надежд.
Да благоговеет пред Ним (Богом) всё семя Израиля, ибо Он не презрел и не пренебрёг скорби страждущего, не скрыл от него лица Своего, но услышал его, когда сей воззвал к Нему. О Тебе хвала моя в собрании великом... Да восхвалят Господа ищущие Его!.. Вспомнят и обратятся к Господу все концы земли, и поклонятся пред Тобою все племена язычников, ибо Господне есть Царство, и Он — Владыка над народами...
Таким образом, перед нами указание вовсе не на богооставленность, а на дальнейшее оправдание Иисуса Богом, установление Царства Божьего на земле, и обращение язычников. Мк 15:34 не только не выбивается из общего ряда, но и является ярчайшим образцом того, как ранние христиане представляли себе последние слова Иисуса. Помимо всего прочего, есть указание и на роль язычников, а это уже богословская тематика языкохристианского евангелиста Марка. Ещё одна историческая проблема: Марк приводит слова Иисуса в транскрипции с арамейского, но при этом полагает, что палачи, неверно расслышав, подумали, будто Иисус зовёт Илию. Однако путаница между выражением «Бог мой» и словом «Илия» возможна лишь на иврите, а не на арамейском языке.