Кельтская волчица

— Лиза, Лиза! Где она? — раздался совсем рядом громкий голос князя Федора Ивановича. — Вот капризная девица, сама напросилась на охоту ехать, а теперича только удерживает всех. Ей уж одетой давно быть пора. Лиза! — снова позвал он, — Данилка свору твою вывел, едешь ты?

Лиза медленно слезла с сундука, вытирая платком заплаканное лицо.

— Вот что, девочка моя, — проговорила ей Сергия, быстро переплетая волосы в косах, — ты обо всем, что мне сказала, больше никому ни словечком не говори. Мы с тобой вдвоем с Бодрикуршей справимся. Только все рассказывай мне без утайки. А пока посоветую тебе сразу же — ты под подушку икону Богородицы клади, и как явится к тебе Бодрикурша, так ей ограждайся и молитву богородичную читай, она страсть как не любит того — сама убедишься. Поняла?

— Поняла, матушка, — кивнула Лиза и слабо улыбнулась.

— Ну, беги тогда, не задерживай отца. А то осерчает он.

Глава 2 СМЕРТЬ НА РАССВЕТЕ ДНЯ

Давно уж передав сыну охотничьи дела, князь Федор Иванович в то утро раздухарился не на шутку и решил, как в былые времена, все снова взять в свои руки. Когда охота собралась у парадного крыльца княжеского дома, он с самым строгим и серьезным видом осмотрел лошадей и собак, выслал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак из своей своры, тронулся через гумно в поле. Любуясь отцом, словно помолодевшим на десяток лет, Арсений ехал за ним. Всю кавалькаду замыкали Ермило и княжна Лиза. Последняя, немного осунувшаяся и сосредоточенная, ехала на темно-коричневой с серыми пятнами лошадке, и явно не разделяла всеобщего, радостного настроя.

Княгиня Елена Михайловна, по утренней свежести накинувшая поверх темно-синего домашнего платья кашемировую шаль с длинными золотыми кистями, махала им рукой с крыльца. Она тоже улыбалась, не чувствуя никакой тревоги. Если скатилась слезинка по ее лицу, то только от сильного порыва ветра с озера, который подул, едва кавалькада охотников выехала со двора. Подул, да и стих быстро.

Чуть позади княгини виднелась Буренка с пуделем на руках. Она изредка взмахивала кружевным платком. Невозмутимое, бледное лицо француженки выражало только скуку предстоящего долгого ожидания — не более того.

Закрыв русые с заметной проседью волосы черным платком, матушка Сергия исподволь внимательно смотрела за Буренкой — рассказ Лизы чрезвычайно встревожил монахиню. Тонкие губы француженки, бестрепетные до того, растянулись в невероятную улыбку — невероятную от того, что даже находясь на расстоянии нескольких шагов от Бодрикурши, матушка Сергия физически ощутила гладкость и мягкую бархатистость ее губ, словно француженка на самом деле прикасалась к ней. Без сомнения то существо, которое избрало для себя личиной образ мадам де Бодрикур, если и имело потустороннее происхождение, — а после разговора с Лизой монахиня Сергия почти что не сомневалась в том, — то вовсе не было холодно и скользко, как принято издавна понимать подобное. Оно, напротив, излучало теплоту и вкрадчивое, неотвязное обаяние…

Тем временем охота весело двигалась вперед. Всех гончих, которых вывели в поле Прозоровские, насчитывалось до пятидесяти собачьих голов, при них ехало до десятка доезжачих и выжлятников. При том каждый из охотников-господ вел при себе по десятку борзых. От всего лай по округе стоял неугомонный.

Оглядывая свое «хозяйство Федор Иванович довольно пристукивал хлыстом по сапогу: не зря тратил он время на устройство охотничьей забавы. Кажлая собака была вышколена, знала хозяина и кличку свою Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Уже в поле лай и разговоры постепенно стихли — охота растянулась пестрым змеем, направляясь к лесу. Как по пушистому ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам в низинах. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю — в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистывание охотников, то храп лошади, то удар арапников и взвизг собаки, не выдерживавшей места.

Глубоко вдохнув воздух, Арсений с наслаждением оглядывал округу, утопающую в желто-бордовых красках осени. Птиц не виделось — наверное, они уже в большинстве своем улетели в предчувствии холодов. Только со стороны поместья над синеватыми от тумана верхушками елей парил, широко распластав крылья, ворон.

Когда добрались до Андожской низины, соседствовавшей с болотами, солнце едва приподнялось над лесом. Оно выглядывало ярким красным шаром и словно раскачивалось над низкими облаками наподобие маятника, туда-сюда. И опять, туда-сюда.

Приостановившись, Федор Иванович подозвал к себе Арсения — предстояло решить, откуда бросать гончих После же строго указал место Лизе, где ей стоять — князь был заранее уверен, что на показанном пространстве ничего никак не побежит, так что никакая опасность девушке не грозит. Распорядившись с Лизой, направился с Арсением в заезд.

— Ты дружок мой, как хотел, — объяснял он по ходу, — на саму волчицу встанешь, — только, чур уж не дрейфить!