Кейдж

Достал бронзовый жетон (не свой, понятно, Хуппенкотена), поводил перед пустыми глазами.

— …рассказываете все. И прежде всего, кто вам помогает здесь, в Берлине. Тогда — трибунал, разжалование, служба в охране лагеря. Будете «болотных солдат» пасти. Зато при яйцах. Выбор ясен? От-ве-чать!

Улыбка на бледном, ни кровинки, лице смотрелась еще страшнее, чем на марлевой повязке.

— Значит, вы ее взяли… Попаду в Ад. Но если так, чего тянуть?

Удар был отменный — классический правый апперкот. Харальд устоял чудом, но ненадолго. Отто Ган упал на него, сбив с ног, свалив на холодный линолеум. Пальцы сомкнулись на горле, надавили, впившись ногтями в кожу. В глаза плеснуло зеленое пламя…

Н-н-нет!

Вывернулся, сбросив чужое тяжелое тело, перехватил запястье. Болевой!.. Дождался первого, сквозь зубы, стона и только тогда отпустил.

— Очень хорошо, доктор! Птицелова я вам, так и быть, прощаю.

Встал, открыл дверь.

— Заходите, Ингрид! С товарищем Отто Ганом мы уже познакомились. Между прочим, вы были правы.

5

До похорон оставался еще час, но Кейдж уже надел свой единственный костюм и чистую рубашку. Черный галстук подыскал ему младший Мюффа. Он же передал просьбу брата — подождать, пока сержант вернется. Крис, даже не задумавшись о причине, вернул пиджак в шкаф, накинул сверху плащ и, выйдя из калитки, сел на знакомую скамью. День стоял ясный, солнечный и очень спокойный. Такими же, теплыми и тихими, были осенние дни его родного палеолита. В Сен-Пьере дожди случались не слишком часто, граница влажных субтропиков проходила южнее, по срезу бесконечных болот. В Новом Орлеане с его затяжными ливнями «сезона ураганов» маленький кажун чувствовал себя поначалу неуютно. «Ты что, Кейдж, боишься воды?» — смеялась Анжела и тащила его прямо под теплый дождь.

Подъехал Мюффа, заглушил мотор мотоцикла.

— Пойдем, Кретьен! Есть разговор.

Провел в комнату, усадил за стол, сам сел напротив. Блокнот, карандаш…

— Допрашивать тебя, Кретьен, под протокол пока не стану, спрошу просто. Фамилия Сухомлянский тебе ничего не говорит?

Репортер поймал слово-змейку за последнюю букву, разрубил на части. Су-хо-млян-ский…

— Нет, даже не слышал.

Уточнять, что да почему не стал, сообразив, что за этим столом не он задает вопросы. Сержант, поймав ногтем кончик сплющенного носа, поскреб в задумчивости.

— Попробуй еще раз. Понимаешь, Кретьен, я тебе не верю.

Оставалось развести руками. Сержант сжал губы, открыл блокнот.

— Ладно, зайдем с другого конца. Как ты считаешь, репортеры из «Мэгэзин» занимаются во Франции исключительно своими профессиональными обязанностями? Я имею в виду журналистику.

Кейдж вспомнил Монстра, но ответил без запинки:

— Исключительно журналистикой. И еще немного — личной жизнью.

Не солгал. Джо — не репортер, он аппаратуру таскает.

Мюффа, покивав, перелистнул пару страниц.

— А тебя не удивила, Кретьен, наша первая встреча? Я — обычный сержант жандармерии, но о тебе уже знаю. И о коллегах твоих тоже.

«Меня раскрыли? Да, меня раскрыли. Это ужасно, это чудовищно, кошмар, рапорт бри-га-ди-ру…» Крис усмехнулся. Со всех сторон обложили! «Где я им шпионов возьму?»

— После аварии я и соображал-то через раз. Потом удивлялся, но недолго. Ты сейчас, Жан-Пьер, как я понимаю, при исполнении?

Сержант, блеснув голубыми глазами, встал, расстегнул мундир, стащил с плеч.

— Так устроит?

— Вполне… К Пиренеям перебрасывают войска со всей Франции. Зачем? Испания нападать не собирается, ей не до того. А итальянский флот зачем-то идет к Балеарским островам. Кажется, Леон Блюм и Муссолини решили повторить за Пиренеями «Швейцарский зигзаг». А мы — иностранцы. Обычно в таких случаях полицию щедро оделяют скипидаром.

Мюффа невозмутимо кивнул:

— Все так. Но иностранцев мы обязаны брать под наблюдение по факту прибытия, а о вас Париж сообщил за сутки. Скажи, твой шеф, Джордж Тайбби, имеет отношение к так называемому «Национальному преступному синдикату»? Это ваша мафия, Кретьен, если ты не понял.

Крис подавился воздухом.

— Не отвечай, я догадался. И с Меером Лански, «бухгалтером мафии», Тайбби тоже не связан? При чем здесь мы, спросишь? Оружие, Кретьен, оружие! Испанское правительство согласно покупать его у кого угодно — и за любые деньги. А деньги считает бухгалтер. И — последний шажок. Самые лучшие агенты — родственники, они реже предают…

Самое время сходить с ума. Кристофер Грант знал младшего босса не один год. Многим Джорджи грешен («как сядешь, так и слезешь!»), но мафия? Не ездил бы он на старом битом «крайслере» 1929 года! И деньги бы у брата не занимал. Подставили парня? Но кому он во Франции дорогу перешел? Меер Лански? Какая чушь!..

— Его, Джорджа Тайбби, брат, насколько я знаю, женится, — продолжал сержант, перелистывая блокнот. — Невеста, мадемуазель Лорен, — сестра твоей, Кретьен.

Шлепнул блокнотом о стол и подвел итог:

— А ты ее фамилии не знаешь. Да-да, Сухомлянская. Бьерк-Грант — это по отчиму, причем уже по третьему.

Кейдж вспомнил о странном письме, полез в карман пиджака, но такового не обнаружил. В шкафу пиджак — красивый, выглаженный, недавно перешитый…

Стой!