Казнить Шарпея

Еще три выпада Дениса, и еще три изуродованных лица. Последнего парня он добил ударом ноги в пах, а когда тот опустился от боли на четвереньки, Денис толкнул на него тяжеленную каменную урну, которая, падая, пришлась парню точно на затылок.

Оглядев поле битвы, Майоршин легкой трусцой побежал в темноту, предполагая, что найдет Дибаева в укромном месте на задворках конфетной фабрики, где они обычно вдвоем укрывались от всяческих внешних опасностей.

...Первый раз Денис сел в шестнадцать лет. За драку. Его задержал милицейский патруль, а он, будучи сильно навеселе, оказал сопротивление, в результате чего один из патрульных лишился глаза.

Вернулся Майоршин уже из взрослой колонии, из Отляна, уркой, серьезным и авторитетным. Через год сел снова. Теперь уже за разбой. Так и повелось – год свободы, три на нарах.

...В ходе первой избирательной кампании, сделавшей Дибаева народным депутатом, Денис как раз временно поменял тюремную шконку на однокомнатную квартиру Маринки Быковской – своей одноклассницы, которая верно ждала непутевого избранника после каждой тюремной ходки.

Дибаев предложил Майоршину роль своего личного телохранителя и ответственного за контакты с уголовными авторитетами, которые в то время «крышевали» не только ларьки и магазины, но и начинающих политиков. Денис должен был договориться с местными бандитами, чтобы они Дибаева не трогали, а по возможности и помогали ему. Свою работу он выполнил на «отлично», а взамен получил статус помощника депутата и поддержку Дибаева в приватизации небольшой шахты в Ростовской области.

С тех пор за ним закрепилось прозвище Дениска Уголь, а его деятельность на шахте вскоре обернулась уголовным делом и тюремным сроком. На счастье Майоршина, следствию не удалось доказать, что странная гибель бывшего директора шахты, который выпрыгнул из окна собственной квартиры на четырнадцатом этаже, – это дело рук Дениса.

Его посадили за другие грехи: солидные финансовые махинации, – что даже льстило самолюбию Майоршина. Тем более что наказание было не очень обременительным, да и закончилось раньше срока благодаря вмешательству набиравшего силу Дибаева.

Дальше была еще парочка ходок на нары. И каждый раз все заканчивалось условно-досрочным освобождением...

...Денис был по жизни сильно обязан Дибаеву. Но при этом он никогда перед всемогущим Николаем Алексеевичем не лебезил. В конце концов, он тоже ходил ради него на нож.

...Он подошел к Старому Арбату и тесными проулками выбрался в Плотников переулок. На душе его было муторно. Но он решил, что надо забрать деньги и исчезнуть из жизни Дибаева навсегда.

Он не первый раз брал на себя кровь. Все мертвяки Дибаева были его клиентами: и несчастная бухгалтерша, которой нанятые им албанские мафиози подменили дыхательную смесь, и забитый арматурными прутьями юноша, которого Уголь самолично добивал последними, самыми смертельными ударами.

...Дениса не покидало ощущение, что он совершает роковую ошибку. Интуиция буквально терзала его, призывая бросить все и бежать куда подальше от дома Дибаева. Но деньги ему были нужны...

Он подошел к знакомому подъезду, посмотрел на окна квартиры на восьмом этаже, которые почему-то ранним утром все были освещены, без труда справился с кодовым подъездным замком, кивнул консьержке так искренне и приветливо, будто они были знакомы всю жизнь, и нажал в лифте кнопку девятого этажа. Затем, выйдя на площадку, прислушался и медленно спустился на один пролет.

Вот и дибаевская дверь – металлическая и отделанная красивыми деревянными вставками по периметру. Денис нажал на кнопку звонка. После минутного затишья за дверью раздались какие-то приглушенные звуки, хрустнул замок, и он увидел совершенно пьяного Дибаева – в трусах и футболке, призывающей любить какого-то Билла.

– А, Дениска, – улыбнулся Николай Алексеевич. – Заходи! За гонораром? Давай заходи, корешок.

Все выглядело весьма буднично. Особенно то, что Дибаев был пьян и поэтому казался неспособным на активные действия.

Они молча прошли на кухню. Дибаев плюхнулся на стул и спросил:

– Сколько теперь стоит убиенная человеческая душа?

– Всегда стоила двадцать. В этот раз – сорок.

– За риск накинул?

– За обман! Мертвяк-то – человек известный. Разницу возьми со своего лысого. Это же он передо мной задачу ставил.

– Ну я и говорю: за риск. На! – Дибаев ногой толкнул под столом что-то черное к ногам Майоршина. Это был портфель.

Тот, не спуская глаз с Дибаева, поднял портфель, открыл, стрельнул глазом и увидел четыре зеленые пачки.

– Ты заранее удвоил гонорар? – удивленно спросил он.

– Ну ты же по телефону сказал, что надо удвоить! Я сделал! Давай! Топай! Я спать хочу!

– Ладно! Будь, корешок!

– Давай!

...Врет интуиция, думал Денис Майоршин по кличке Уголь, разомлевая в такси и все дальше удаляясь от дома Дибаева. Деньги получены. Билеты в Грецию куплены. Завтра утром в самолет – и поминай как звали. Не вернется больше в Россию Денис Майоршин.

«Никуда заезжать не буду, – думал он. – Ночь просижу в ресторане аэропорта».