Каждому своё 3

«Снежинки» молча покинули операционную, и Ингеборга склонилась над Булавкой. Та смотрела на нее со смесью страха и надежды, опасаясь произнести хоть слово. Блондинка вспомнила видеозаписи штурма медотсека и попыталась определить, где установлены скрытые камеры. Точно не поймешь, но ей хватит приблизительного направления. Определив возможные ракурсы, Ингеборга встала таким образом, чтобы максимально закрывать от камер пациентку, и начала снимать окровавленную фиктивную повязку. Вряд ли кто-то будет пристально разглядывать эту процедуру, наблюдением занимается автоматика, люди Абрека и Миронова просматривают только те картинки, которые вызвали подозрения у ИИ. Теоретически кто-то из дежурных наблюдателей может захотеть развлечь себя разглядыванием голой девушки, но на практике это вряд ли произойдет. Одноразовые больничные шорты давно стали дефицитом, предназначенным исключительно для администрации Центра. Остальные пациенты вот уже пару месяцев ложатся в биорегенераторы обнаженными, и на голых женщин можно было насмотреться до тошноты. Да и зачем кому-то смотреть на окровавленную Булавку, когда тут у каждого мужчины имеется по три любовницы минимум? В общем, принятые меры конспирации показались Ингеборге вполне надежными. На всякий случай она дотянулась до сенсора закрытия биорегенератора, не сходя с места, и дождалась, пока ложе с пациентом полностью скроется в чреве медицинского аппарата.

Спустя десять минут у нее была готова полная картина состояния пациентки, еще через полчаса лечебные процедуры были завершены, и ложе выдвинулось обратно.

– Уже… – Выведенная из медицинского сна Булавка опасливо посмотрела на Ингеборгу. – Все?..

– На сегодня – да, – блондинка протянула ей полотенце. – Я госпитализирую вас на сутки, это время вы должны находиться под наблюдением врача. Посетите душ и возвращайтесь в стационар. Я уведомлю ваше начальство.

– Спасибо, доктор… – голос Булавки дрогнул, но она взяла себя в руки. Девушка встала с ложа и болезненно скривилась, осторожно ощупывая правую приводящую: – Скажите, что… со мной?

– Я сделала надрез на том месте, где вы проткнули себе ногу, – объяснила Ингеборга. – Это было необходимо для лечения раневого канала. Шрамы со временем пройдут. Через месяц следы будут, как у меня, – блондинка указала ей на свое лицо, покрытое розовыми пятнами новой кожи. – Потом следов не останется… – Она устало вздохнула. – Я очень боялась, что это окажется не так, но теперь уже ясно, что кожные покровы удастся восстановить полностью.

– А что с моей… – Булавка запнулась. – С моим отравлением?

– Его больше нет, – ответила Ингеборга. – Вы выменяли качественную шоколадку, она повлияла на ваш организм так, как была должна. Но у вас обнаружилась аллергия на некоторые… хмм… пищевые добавки. Очень опасная аллергия, вам нельзя употреблять в пищу шоколад этой марки, вы могли умереть. Поэтому кровотечение было таким обильным и не останавливалось. Основную угрозу удалось полностью купировать, через двенадцать часов я проведу вам заключительную процедуру, и если она не выявит осложнений, то спустя сутки вы сможете вернуться к работе. Шрамом на приводящей будем заниматься в рабочем порядке, по мере того как будет появляться время. Сейчас биорегенераторы расписаны поминутно.

– Да бог с ним, со шрамом… – по щеке охранницы потекли слезы, но в голосе звенели счастливые нотки. – Спасибо, доктор! – Она схватила полотенце и устремилась к выходу в стационар. – Спасибо! Я никогда этого не забуду! Клянусь!

«Снежинка» скрылась за дверьми, и Ингеборга вернулась к другим пациентам. Спустя час подошло время процедуры для Кристины, но позвать подругу она не успела.

– Инга, ты все? – Соколянская заглянула в операционную прежде, чем ее покинул последний пациент: – Мне уже можно раздеваться? Куда ложиться?

– Сюда, – блондинка указала на первый биорегенератор. – Сейчас только проведу обработку после предыдущего пациента.

– Я сама! – Кристина устремилась к панели управления. – Зая, не отвлекайся, готовь процедуру! Сколько я там пробуду? У нас через час обед, могу попросить Карена, чтобы он официально санкционировал нам смещение графика, чтобы народ не ломился в закрытый люк! На сколько надо?

– Успеем, – успокоила ее Ингеборга. – Через полчаса я тебя выпущу… полностью вылеченной.

– Найс! – Расцвела Соколянская, снимая медицинскую маску. – А то меня уже достала эта фигня!

Кристина с особой тщательностью провела процесс обработки, потом своей обязательной эффектной походкой прошла за ширму и переоделась в одноразовые шорты. Из-за ширмы к биорегенератору она возвращалась, словно на дефиле, явно позируя скрытым камерам.

– Думаешь, кто-то наблюдает за нами сейчас помимо автоматики? – улыбнулась блондинка.