Казанова

В Петербурге Казанова продолжал наслаждаться счастьем, которое Заира, сущее дитя, искренняя и непосредственная, дарила ему. Он не только обучал ее итальянскому, но и прививал благородные манеры и с удовлетворением убеждался, что усердствует не зря. Он часто возил ее в Екатерингоф к родителям, и она была ему благодарна, получая удовольствие как от свидания с родными, так и от прогулки в карете со своим господином. Каждую такую поездку Казанова давал ее отцу рубль, за что тот осыпал его благословениями. Девица полюбила выезжать вместе с Казановой и использовала любой предлог появиться с ним на людях. Желая доставить удовольствие Заире, Казанова принял приглашение на смотр инфантерии. Торжества должны были продлиться три дня, ожидались фейерверк и разнообразные увеселения на воздухе: было время белых ночей и темноты не наступало вовсе. После путешествия в Москву Казанова стал искушенным российским путешественником и предусмотрительно отправился на смотр в огромном дормезе, спальной карете, ставшей ему с Заирой на три дня смотра настоящим домом. Они не только ночевали в нем, но при случае и обедали. Многие приглашенные завидовали ему, ибо отыскать место для ночлега было крайне трудно, а приличное место — практически невозможно.

Покидая Петербург, Соблазнитель расстался с искренней и безответной Заирой, готовой следовать за ним на край света. Сам он писал, что нашел себе попутчицу, в которую тотчас влюбился, а потому не смог взять с собой Заиру. Но даже если бы его не увлекла новая любовь, вряд ли он взял бы на себя ответственность за наивную и непосредственную девочку, которую он рано или поздно все равно бы бросил. Желание взять ее с собой было сродни временами возникавшей у него фантазии жениться. Впрочем, с возрастом он вспоминал об этом все реже и реже. По-своему привязавшись к Заире, Казанова понимал, что вернуться домой в хижину ей будет нестерпимо трудно, поэтому он нашел ей покровителя в лице семидесятилетнего итальянского архитектора Ринальди, жившего в России уже сорок лет и прекрасно говорившего по-русски. Ринальди, давно просивший Казанову оставить ему красавицу, ежели, конечно, он не увезет ее с собой, заплатил Казанове, а затем родителям Заиры, чем несказанно их осчастливил, и забрал девушку к себе в дом, где она и прожила до самой его смерти. За все это время Ринальди ни разу не обидел ее.

В России Заира была для Казановы идеальной любовницей. Любя и почитая его, она никогда не отвлекала Соблазнителя от написания различных прожектов, которым он посвящал немалую часть своего времени. Записки свои он доводил до сведения как императрицы, так и приближенных к ней вельмож. С самой Екатериной Казанова имел возможность говорить четыре раза, хотя встречал ее чаще. Впервые он увидел ее в Риге, где она поразила его своим величием и спокойствием, хотя особой женской красоты он в ней не усмотрел. Второй раз он имел возможность наблюдать ее в Петербурге, в маскараде, устроенном в Зимнем дворце. Императрица была в маске, однако манеры ее, осанка и походка не оставляли сомнений в том, кто за этой маской скрывался. Видимо, надеясь отыскать тех, кто все же не распознал ее, государыня подсаживалась то к игрокам, то к утомившимся от танцев придворным и начинала вести задушевные беседы, желая выведать то, о чем обычно не рассказывают монархам.

Как и в Берлине, Казанова, несмотря на обширный круг знакомств, в том числе и среди русской знати, не мог найти того, кто отрекомендовал бы его императрице. И только когда он собрался уезжать и сообщил всем об этом своем намерении, граф Панин[61] стал уговаривать его повременить, ибо не пристало соискателю государевой службы отчаиваться, не поговорив с государыней. И Панин назвал день, в который Казанова должен будет явиться в Летний сад, куда по утрам обычно приходила гулять Екатерина. Авантюрист попросил, чтобы во время этой встречи Панин был неподалеку.

В урочный день Казанова пришел. Государыня появилась в сопровождении графа Григория Орлова[62] и двух придворных дам. Сзади, как хотел Казанова, вышагивал Панин. Заметив прижавшегося к живой изгороди венецианца, Екатерина улыбнулась и, поманив его к себе, принялась расспрашивать об увиденном. Целый час венецианец расписывал достоинства, обнаруженные им в Петербурге, императрица же милостиво кивала, выслушивая похвалы своей столице. Когда же Казанова к слову упомянул короля прусского, она попросила его поподробнее рассказать о их беседе.

— Увы, ваше величество, король Фридрих ни разу не дослушивал до конца ответы на вопросы, которые сам же и задавал.

Екатерина снова улыбнулась. Она обладала чудесным даром возбуждать к себе любовь всех, кто искал знакомства с нею.