Казанова

Мог ли Казанова называться либертеном? Если принять рассудочную жестокость за одно из неотъемлемых качеств либертена, то, скорее всего, он не мог в полной мере претендовать на это звание, ибо на обдуманное злодейство был неспособен, равно как и на коварный расчет при выстраивании любовной интриги. Отличаясь импульсивностью, склонностью к стихийным действиям, он сначала совершал поступок, а уже после размышлял, стоило ли его совершать. Но, будучи фаталистом, подобными мыслями он задавался крайне редко, недаром его любимый девиз sequere Deum, «следуй Господу», постоянно присутствует на страницах его «Мемуаров». Казанову обвиняли в атеизме, но он был, скорее, деистом, ибо, не принимая всерьез церковные институты, он верил в Бога и Провидение, хотя для него эти два понятия были одно и то же. Не соблюдая обрядов, не посещая церковь и общаясь только с просвещенными церковниками, он верил в наличие Высшей силы и боялся ее гнева. В повседневной же жизни он руководствовался исключительно собственной эгоистической философией. Любовниц своих он также предпочитал видеть радостными и довольными, по крайне мере то время, которое они были с ним, ибо их радость, а отнюдь не страдание, являлась для него необходимым компонентом чувственного наслаждения. Не исключено, что откровенно принуждая ганноверских барышень одаривать его своими милостями, Казанова в глубине души сознавал неприглядность, даже жестокость своего поведения и, называя себя либертеном, он как бы оправдывался: «Мне вас жаль, но мои взгляды не позволяют мне поступить иначе…» А взгляды его и поступки действительно во многом соответствовали философии либертинажа, начиная с главного ее постулата — культа чувственного наслаждения и служения ему.

После отъезда ганноверского семейства Казанова обнаружил, что окончательно издержался и кругом в долгах. Он уволил слуг, оставив себе одного лакея, продал дом, почти весь свой гардероб, все имевшиеся у него драгоценности, включая часы, цепочки, кольца, дорогие табакерки и бриллианты, коими он когда-то украшал свой орденский крест. Табакерки большей частью были подарены ему на память многочисленными возлюбленными, украшавшими модные коробочки своими портретами. Перед тем как снести табакерки в лавку скупщика. Любовник аккуратно вынул из них милые его сердцу изображения. Переехав в скромную квартирку, он написал письмо Брагадину, прося перевести на его имя немного денег.

В ожидании перевода он начал играть, пытаясь таким образом поправить дела текущие, и кое-что выиграл. Тут случай свел его со старым знакомцем, бароном Стенау, картежником и аферистом. Они сели играть, и Казанова выиграл у него сто гиней. Наличных денег у барона не было, и он расплатился векселем. Половину этой суммы Казанова, собравший всю оставшуюся у него наличность, передал соблазнительной любовнице Стенау, согласившейся подарить ему ночь любви. Утром Казанова получил деньги по векселю, данному ему бароном, а через несколько дней банкир, с которым он был в приятельских отношениях, прислал ему письмо, где сообщал, что вексель оказался фальшивым, и требовал в двадцать четыре часа вернуть ему деньги. Конечно, он будет рад, если Казанова отыщет обманщика и заставит его возместить ущерб, но если этого не случится, иск будет предъявлен Казанове как подателю векселя. В панике Казанова бросился в гостиницу к Стенау, но того уже и след простыл. Не имея возможности достать денег и не желая окончить дни свои на лондонской виселице, уготованной подателям фальшивых векселей, Соблазнитель молниеносно принял решение бежать из Англии. Он собрал все имевшиеся в квартире деньги, затем помчался к портному, у которого заказал себе два новых костюма и за бесценок продал эти костюмы самому портному, потом занял, где смог и сколько смог, сознавая, что никогда не отдаст эти долги, и, взяв с собой Датури, помчался в порт. За шесть гиней капитан небольшого суденышка согласился доставить обоих итальянцев на континент.

Венецианец Датури вошел в жизнь Казановы неожиданно, можно сказать, свалился как снег на голову. Однажды за завтраком, когда Казанова уже проживал в скромной квартирке миссис Мерсьер, лакей принес ему измятое письмо. В нем молодой итальянец по имени Датури, уверяя Казанову, что он его крестник, умолял помочь ему. Молодой человек сидел в долговой тюрьме, куда его упекли за то, что он не смог вовремя заплатить долг в два фунта. У него совсем нет денег, он голодает, и если крестный не поможет ему, то он умрет голодной смертью. Не припомнив никакого Датури, Казанова тем не менее решил отправиться в тюрьму, дабы познакомиться с крестником.