Казанова

«Мы без труда добрались до острова Сан-Микеле, но едва миновали его, как ветер вдруг начинает дуть с такой яростью, что я понимаю: плыть дальше — верная гибель; хоть пловцом я был изрядным, но не был уверен ни в своих силах, ни в том, что сумею одолеть течение. Я велю гондольерам пристать к острову, но они отвечают, что я имею дело не с какими-нибудь трусами и бояться мне нечего. Зная нрав наших гондольеров, я почитаю за лучшее промолчать; но порывы ветра обрушивались на нас с удвоенной силой, пенистые волны перехлестывали через борт, и гребцы мои, хоть и были мощны их руки, не могли продвинуть гондолу ни на шаг.

Когда мы находились всего лишь в сотне шагов от устья канала Иезуитов, яростный порыв ветра сдул в воду гондольера на корме; ухватившись за борт, он легко взобрался обратно. Весло было потеряно; он берет другое — но гондолу уже развернуло боком к ветру и в минуту снесло на двести шагов влево. Нельзя было терять ни секунды. Я кричу, чтобы бросали felce, каютку, в море, и швыряю на ковер на дне гондолы пригоршню серебра. Оба молодца мои немедля повиновались и, гребя во всю мощь, показали Эолу, что могут потягаться с ним силой. Не прошло и четырех минут, как мы уже плыли по каналу Нищенствующих братьев; похвалив гондольеров, я велел высадить меня на причал палаццо Брагадин, что у церкви Санта-Марина. Едва войдя, я немедля улегся в постель и хорошенько укрылся, дабы согреться до нормальной своей температуры; сладкий сон мог бы восстановить мои силы, но я никак не засыпал».

Итак, Казанова перебрался на остров Мурано, и вскоре он получил таинственное письмо от одной монахини, заметившей его в церкви и пригласившей увидеться с ней…

Она даже сообщила ему, что может приехать в Венецию, когда захочет, чтобы поужинать с ним. Казанова тотчас заподозрил, что это написала новая подруга К.К., но решился он не сразу, боясь какого-нибудь подвоха или ловушки. Для начала он еще раз пришел в монастырь и провел там разведку, результатом которой стала информация о том, что таинственную незнакомку зовут М.М.

В данном случае в очередной раз биографы Казановы развернули бурную деятельность, пытаясь установить личность этой самой М.М., которую наш герой в черновике своей рукописи порой называл Матильдой, впоследствии старательно вымарав это имя.

Сначала ее определили как некую Марию-Маддалену Пазини из монастыря Сан-Джакомо-ди-Галлисия, но та была безвестной девушкой, дочерью простых мещан, что не имело никакого отношения к благородному происхождению.

Например, Герман Кестен пишет:

«В соответствии с актом патриаршего архива от 10 октября 1766 года, монастырь Сан-Джакомоди-Галлисия на Мурано насчитывал тогда шестнадцать монахинь, из которой двенадцатой была Мария-Маддалена Пазини, родившаяся 8 января 1731 года, то есть в ноябре 1753 года ей было двадцать два, почти двадцать три года, как и говорит Казанова. В 1785 году она стала аббатисой монастыря. Впрочем, Казанова в воспоминаниях неожиданно называет имя Матильды в тот момент, когда рассказывает о своем аресте „Великим господином“».

Затем таинственную М.М. признали в Марине-Марии Морозини (в монашестве — сестра Мария-Контарина), поступившей в монастырь Санта-Мария-дельи-Анджели в сентябре 1739 года.

Вот, например, фраза Филиппа Соллерса из книги «Казанова Великолепный»:

«Это та пресловутая К.К., которая с не менее известной М.М. (Мариной-Марией Морозини) станет одной из солисток великой оперы под названием „История моей жизни“».

А вот еще один вариант: М.М. — это, возможно, Мария-Элеонора Микели (или Микиель), дочь венецианского сенатора Антонио Микели.

Ален Бюизин, в частности, утверждает:

«Мария-Элеонора Микиель — М.М., которая на Мурано удовлетворяла с Казановой страсть к вуайеризму аббата де Берни, — стала настоятельницей (да-да! В Светлейшей все бывает!) своего монастыря Сан-Джакомо-ди-Галлисия».

Полный смысл этой фразы станет нам понятен чуть позднее, а пока же скажем, что мнений о том, как в реальности звали эту самую таинственную М.М., существует множество. Как бы то ни было, Казанова назначил ей встречу возле конной статуи кондотьера Бартоломео Коллеони, которую и сегодня можно увидеть на площади Санти-Джованни-э-Паоло, неподалеку от входа в собор Санти-Джованни-э-Паоло, в один из самых больших и известных соборов Венеции.

В день Богоявления вечером Казанова отправился к подножью прекрасной статуи, которую воздвигли герою, состоявшему в XV веке на службе то у Венеции против Милана, то у Милана против Венеции.