Казак в океане

Из ценностей Лука забрал немного денег из капитанской каюты, видимо, хранившихся там для выплаты матросам и солдатам. Значительную их часть он оставил Галуа для раздачи команде.

— Возьму пару мешков риса, я видел его в трюме, — Лука глянул на Галуа.

— Еще кофе и солонины берите, хозяин. Там этого добра много.

— Кофе можно, а солонина останется тебе. Питайся, — усмехнулся Лука.

Еще Лука перетащил на борт «Малютки» две шестифунтовые пушки, припас к ним и десяток мушкетов. Этого, посчитал он, будет достаточно для обеспечения безопасности корабля.

Ближе к полуночи «Малютка» отвалила от борта испанца и ушла в сторону Сент-Киттса.

Лука прожил на острове почти две недели. Он наслаждался нежностью и любовью Катрин. А она отдавалась этому со всей страстью, на которую была способна, в благодарность за столь великую услугу и помощь.

Лука же никак не мог избавиться от тревожных мыслей, вспоминая жену в те часы, когда ее мщение совершалось. Это его тревожило и немного пугало.

Дела на острове он помаленьку сворачивал, но часть их оставил на попечение управляющего.

Пришлось зайти и на Сент-Мартен. И опять Катрин не захотела сходить на берег. Она так и заявила:

— Не сердись, милый мой Люк! Я не хочу ступать на землю этого острова… Ты знаешь, почему это так. Не сердись. Я буду ждать тебя на борту каждый вечер.

Лука не стал настаивать и теперь спешил побыстрее закончить дела и вернуться на корабль.

Его прибыль была мала, но он не хотел бросать здесь свои торговые дела. Он рассчитывал использовать эти острова для расширения операций, если его планы относительно торговли с метрополией окажутся реальными.

Вскоре они ушли на Консепсьон и через две недели бросили якоря в знакомой бухте у усадьбы.

На душе у Луки было неспокойно. Он опасался, что проделки Катрин могут быть замечены, и тогда беда неминуема.

Но встреча с детьми и радость возвращения домой отвлекли его от этих мрачных мыслей.

— Ну, дед! Отчитывайся о своих успехах в воспитании детей! — радостно кричал Лука, с восторгом вдыхая запах родной плоти. — Макс, Лора, вы не забыли папу с мамой? Или отвыкли от них с этим страшным усатым дедом?

Дети что-то лепетали, тянулись к матери, и пришлось оставить их Катрин.

— Как тут дела, дед? — тут же спросил Лука, намекая на недавнее прошлое.

— Ничего, сынок! Всё тихо. Самюэль три дня назад ушел по поселениям торговать и перевозить грузы. Никаких слухов… — понизил голос дед Макей, хотя говорил на родном языке.

— Ну и слава Богу! И у нас всё в порядке. Потеряли трех женщин, но это не очень много. Так получилось, что пришлось вмешаться и помочь Галуа. Он и без нас мог бы справиться, да потерь лишних не хотелось. И так десять его людей сложили головы. А толку чуть!

Они проговорили до глубокого вечера, потом дед Макей заснул прямо в кресле, а Лука отправился в спальню. Катрин глубоко спала, блаженствуя после стольких дней качки, вони и тесноты судна.

Лука стоял со свечой в руке и думал, что всё же жена у него очень красивая. Его охватило желание, но будить ее он не стал.

Потекли дни в заботах и трудах, сдобренных необыкновенной любовью и нежностью Катрин. Потом, вспоминая это время, Лука с улыбкой на губах должен был признаться, что оно было самым приятным, счастливым временем совместной жизни с Катрин.

Как-то под вечер в усадьбе появился незнакомый вершник. Он с любопытством оглядел усадьбу, слез с лошади и отдал повод конюху-негру. Спросил:

— Хозяин с хозяйкой дома?

— Хозяин еще не вернулся, господин, а мадам в доме.

— Доложи, что с нею хочет поговорить господин Дардар. По очень важному и неотложному делу.

Это был мужчина лет сорока пяти с рыжеватой бородкой и неопрятными усиками, глаза его были настороженными и пытливыми. Он был среднего роста, худощав, держался с наигранным спокойствием и уверенностью.

— Что привело вас, месье, в нашу уединенную усадьбу? — спросила Катрин и предложила гостю сесть. — Я слушаю вас.

Она с некоторым волнением и опаской смотрела в темные глаза посетителя, на душе ее было неспокойно. Она ждала, пока гость осмотрится и объяснит ей цель своего визита.

— Я из Сент-Джорджеса, мадам, — и он пытливо заглянул Катрин в глаза.

— Жаль, что мужа нет, но он должен скоро вернуться…

— Мне без разницы, с кем из вас говорить, мадам. Лучше даже с вами.

— Я вас слушаю. Может быть, выпьете чего-нибудь?

— Рома, если можно, сударыня.

Когда служанка принесла ром, гость выпил, отер губы шейным платком.

— Итак, сударыня, я хочу поставить вас в известность, что мне многое известно о вашей семье, мадам. Особенно лично о вас.

— И что с того, месье Дардар? — насторожилась Катрин.

— Вы богато живете, мадам, — еще раз огляделся этот господин.

— Чего вы хотите? — уже с некоторым раздражением спросила Катрин.

— Я бы хотел, мадам, чтобы вы поделились со мною всем своим богатством.

— С этим вам следует обратиться к моему мужу, месье Дардар, — ответила Катрин и встала, нервно теребя платок.

— Почему же, мадам? Мне казалось, что именно вы инициатор обстрела Сент-Джорджеса. А ваш супруг лишь исполнитель, вернее, сообщник в вашем злодеянии, мадам. Советую послушать меня и не брыкаться.