Казак в океане

Лука молча отошел и долго всматривался в огни корабля. Вздыхал, что-то невнятно бормотал про себя.

Галуа нерешительно подошел, остановился и молча уставился в черноту вод.

– Хозяин, решайтесь, – наконец произнес тихо Галуа. – Еще есть время. Сразу решите все свои затруднения, да и нам перепадет малость. Вы человек не жадный, не то что большинство судовладельцев и капитанов. Ну!

В голосе Галуа слышались напряженное ожидание, раздражение и нетерпение.

– Ладно! Согласен, но ты должен знать, что мне это не по душе. И я не хотел бы быть изобличенным в этом деле.

– Это можно, хозяин! – оживился пират. – Только не показывайте, что вы хозяин. Оденьтесь попроще, и вас никто не признает, особенно ночью. Ну так я распоряжусь? Пора уже.

Лука кивнул и ушел в каюту готовить оружие.

На палубе забегали. Тихо говорили, гремели чем-то где-то в трюме. Лука понял, что там готовили весла. Пушкари забивали заряды в пушки, матросы спешили зарядить пистолеты, мушкеты, раскладывали бомбы с фитилями, багры, поливали палубу водой.

Самюэль ворвался в каюту к Луке и с порога спросил испуганно:

– Люк, что происходит на борту? Почему без меня? Это ты приказал?

– Успокойся, старина! Я не приказывал, просто смотрю сквозь пальцы на то, что задумал Галуа. Пусть руководит. Если не хочешь в этом участвовать, сиди в каюте.

Старый рыбак хотел еще что-то спросить, но махнул рукой и удалился на полуют, откуда зло поглядывал на мечущиеся тени, мелькающие в темноте нити весел и далекие огни судна.

Рулевой четко выполнял распоряжения Галуа. Судно медленно приближалось к призовому кораблю. Матросы разговаривали вполголоса, никто не курил, все фонари были погашены.

До рассвета оставалось не более часа с четвертью, когда в темноте ночи начали проступать очертания корабля. Вскоре стало видно, это трехмачтовое судно с поставленными парусами, светлеющими на темном фоне неба.

Фитили у пушкарей чадили, прикрытые корзинами. Канониры постоянно подправляли прицел, наводя поточнее стволы на палубу.

Подходили левым бортом. Весла тихо опускались в воду и с легким плеском поднимались. Негры, напуганные Галуа, гребли очень осторожно.

До судна оставалось саженей десять, когда в трюме сверкнуло кресало. По этому сигналу весла были втянуты внутрь, матросы повыскакивали на палубу и хватали приготовленные мушкеты и шпаги с копьями.

Вдруг с борта незнакомого судна раздался тревожный крик. Его никто не понял, но сразу стало ясно, что нападающих заметили. Прогремел пистолетный выстрел – это стрелял вахтенный помощник, оповещая команду об опасности.

– Не стрелять! – прошипел Галуа. – Подождем, когда они вылезут на палубу.

В свете нескольких фонарей незнакомые матросы выскакивали на палубу, метались по ней, кричали командиры, а Галуа зычно скомандовал:

– Огонь! Пали!

Загрохотали две пушки, затрещали мушкеты. Дым обволок оба корабля, почти не двигаясь в неподвижном воздухе. Вопли едва перекрывали мушкетный огонь.

– Стягивай борта! – орал Галуа, размахивая шпагой и пистолетом, зажатым в левой руке. – Бросай бомбы! Пали, чернокожие дьяволы!

Негры тянули багры, упирались ногами в фальшборт, а другие уже готовились перескочить на чужой корабль. Мушкетная трескотня ослабла, лишь пистолеты трещали, да вопли матросов носились в воздухе.

Наконец борта были стянуты, матросы хлынули на абордаж, а защитники пришли в себя и открыли огонь по нападавшим. Но рубка уже началась. Силы были почти равными, но на атакованном корабле было множество раненых, что затрудняло оборону.

Галуа носился со шпагой и мачете в обеих руках и рубил, колол без разбора. Все это он подкреплял отборной руганью, воодушевлял негров, которые не особо старались.

Дед Макей методично стрелял из мушкетов, Жан торопливо заряжал их ему. Лука с саблей в руке в гущу не полез и рубился в одиночных схватках. Он уже уложил трех матросов, когда чья-то шпага проткнула ему руку выше локтя. Он едва успел перехватить саблю в другую руку, как кто-то сделал выпад в его сторону и клинок прошел в дюйме от его бока.

Прогремел выстрел, и напавший свалился с раной в боку.

Скоро защитники отступили на ют, где распоряжался молодой офицер со шпагой в руке. Дед Макей прицелился, нажал курок. Офицер завалился к фальшборту, остальные оторопело глядели на своего командира, на секунду отвлекшись от защиты трапа. Негры и французы навалились на них, сломили, заставили побросать оружие и сдаться.

Пленных тут же загнали на бак и заперли там вместе с ранеными. В море полетели мертвые, а их было достаточно. Одних негров было убито больше десятка. Погиб и плотник, и Лука, сидящий у фок-мачты с повязкой на руке, горевал по нем больше всех.

Защитники потеряли убитыми почти два десятка. Среди раненых оказался капитан, один его помощник и штурман. Остальные имели незначительные ранения, некоторые были обожжены взрывами бомб.

Лука почти не принимал участия в осмотре судна. Он баюкал руку. Она болела и горела, чувствовалось, что жар постепенно охватывает все тело.