Казачий спас

— А как же их хваленые яды?

— Ну, без них тоже не обошлось, — скривился Залесский.

— Что с Гришей? — спросила Герцогиня так, что капитан невольно вздрогнул.

— Жив. Рецепт противоядия я уже мастеру Лю отправил. Думаю, все будет в порядке, — нехотя рассказал он.

— Так, — зашипела Герцогиня рассерженной коброй. — Рассказывай все по порядку, — потребовала она, усаживаясь на стул.

— …В общем, не по зубам оказался им наш паренек, — с усмешкой закончил рассказ Залесский. — Представить себе не могу. Целого мейстера да ножкой от кресла по башке.

— Похоже, с ними только так и надо, — усмехнулась женщина. — Но почему ты отправил его на полигон, а не ко мне? Ты же знаешь, я и сама с ядами неплохо работаю.

— Отправил, — смущенно хмыкнул капитан. — А то ты не знаешь, как с Лю разговаривать, когда ему что-то надо. Нужно сделать так и вот так. А что ты там думаешь и что считаешь, твое дело. Не нравится, пойди и удавись. Да и правильно в этом случае так было. Что ни говори, а в таких делах он больше всех нас, вместе взятых, понимает. Думаю, вытащит парня.

— Залесский, я когда-нибудь сама тебя зарежу, — вдруг выдала Герцогиня. — Это надо было додуматься?! Отправить в когти такому зверью неподготовленного мальчишку!

— Если б я до этого додумался, — возмутился капитан. — Они сами на него вышли. А мне пришлось разворачивать ситуацию в нашу пользу. Да и времени на нормальную подготовку не было. Забыла, как все сложилось? Они же сами на него вышли с предложением саблю продать.

— Все равно скотство, — фыркнула женщина. — Он же еще толком жизни не знает.

— А ты не влюбилась ли, часом, подруга? — неожиданно спросил Залесский, рассматривая женщину настороженным взглядом.

— Дурак ты, Петруша, — грустно улыбнулась Герцогиня. — Я ему по возрасту почти в матери гожусь. Тут не в любви дело. Просто чистый он. Душой чистый.

— Не понимаю, — честно признался капитан.

— Он если любит, то до смерти, если ненавидит, то так, что врагу проще самому удавиться. Боли меньше. А если дружит, то на все пойдет, чтобы помочь.

— Это пройдет, — вздохнул капитан и, помолчав, добавил: — С годами.

— Ну, так и не надо ускорять этот процесс, — огрызнулась женщина. — Не тяни его больше в наши дела.

— И не собираюсь, — истово пообещал Залесский. — Я вообще и в мыслях не держал его использовать. Только в этой истории. Тут уж без него никак было.

— А тренировки? — уточнила Герцогиня, посмотрев на него с подозрением.

— Так это унтер мой пристал, как банный лист. Попроси обучить да попроси. Да и ему самому так жить будет проще. И сам тренируется, и бойцов моих учит. А тут еще и мастер Лю его к себе в ученики взял. А это, сама понимаешь, совсем не шуточки. Я, когда узнал, не поверил.

— Вот тут-то я как раз не удивлена, — отмахнулась Герцогиня. — Ему и вправду нужно обучение закончить. Есть у него внутри какая-то незавершенность. Да он и сам это прекрасно понимал.

— Вот-вот. А ты говоришь, использовать. Тут бы самому понять, что с ним делать.

— А при нападении? — моментально нашлась Герцогиня.

— А вот тут я, честно говоря, растерялся, — снова смутился Залесский. — Сама понимаешь, среди белого дня, ни с чего, и вдруг такое. Тут за любую соломинку ухватишься. Не то что за такого бойца. Да и дел там было… Ему на раз плюнуть. Что ни говори, а учили его именно для таких дел. Ну, а если вспомнить, чем это все закончилось, то только и остается, что за него порадоваться. Еще семнадцати нет, а уже георгиевский кавалер.

— Уймись, — вдруг рассмеялась Герцогиня. — Я и так знаю, что ты при желании и монашенку уговоришь. Ладно. Раз так, я на полигон поеду.

— Зачем? — растерялся капитан.

— Затем, что ухаживать за больным женское дело, — отрезала женщина, и капитан смог только развести руками.

* * *

В себя он приходил медленно, словно всплывал с большой глубины. Так однажды уже было. Обучая его правильно задерживать дыхание, дед велел ему взять в руки большой булыжник и дотянуться до дна старого омута. А чтобы точно знать, что он дотянулся, сначала бросил в воду свой кинжал. В тот раз все было точно так же. Стоя на дне, он видел только тусклый свет над головой в мутной взвеси речной воды. И все его существо тянулось к этому свету.

Вот и сейчас он вдруг увидел где-то далеко неясное светлое пятно и, обрадовавшись, потянулся к нему. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, пятно начало приближаться. Вскоре начали появляться отдельные звуки, пробивавшиеся сквозь противный звон в ушах. Потом он начал различать отдельные голоса. Он вдруг понял, что может не просто чувствовать солнечное тепло на лице, а достаточно открыть глаза и увидеть его. Тихо застонав, Гриша скривился и приоткрыл веки.