Казачий спас

Человек, пришедший с купцом, едва заметно поморщился, услышав, что его записали в приятели, и, кивнув Грише, уселся на стул с таким видом, словно делал им огромное одолжение. Заметив его выправку, Гриша только усмехнулся по себя, мысленно проворчав, ты такой же знаток старины, как я граф. Офицерскую выправку за версту видать. Да и мозоли у тебя на руке уж очень приметные. Такие только у тех бывают, кто саблей или шпагой регулярно орудует. Задумавшись, Гриша чуть было не пропустил вопрос, заданный купцом, но быстро сообразив, о чем речь, кивнул:

— Все здесь. Сейчас сами увидите. А пока, вот, извольте взглянуть. Заключение именитого профессора. Специально для торгов заказывал. Там и цена исходная проставлена.

— Исходная?! — охнул купец, едва рассмотрев цифры. — Да за такие деньги я этих сабель сотню куплю.

— Нынешних запросто, — насмешливо усмехнулся Гриша. — А вот ширванку настоящую днем с огнем не найдете. Редкая вещь. Говорят, их всего пара десятков на весь мир осталось. Впрочем, если цена не устраивает, так и говорить не о чем. Я ее на торги выставлю.

Сообразив, что ляпнул что-то не то, купец насупился так, что борода торчком встала, и покосился на сидящего рядом мужчину. Внимательно слушавший их перепалку гость мрачно глянул на купца и, сложив руки на груди, негромко сказал:

— Прежде чем вступать в спор, я хотел бы сам осмотреть вещь.

— А профессор истории для вас не авторитет, значит, — понимающе усмехнулся Гриша.

— Ну, вы ведь ничем не доказали, что вещь, показанная ему, будет показана и нам, — ловко парировал Арнольд Оскарович.

— А зачем мне вас ТАК обманывать? — удивился Гриша. — Тем более что господина купца дочка почти все про меня знает. И где живу, тоже. В таком деле порой имя дороже.

— Не могу с вами не согласиться, — подумав, кивнул мужчина. — И все же. Где вещь?

В этот момент раздался негромкий стук в дверку, и половой, проскользнув в кабинет, принялся расставлять на столе чашки, спиртовку и все необходимое для вдумчивого пития сего напитка. Дождавшись, когда он закончит и прикроет за собой дверь, Арнольд Оскарович взял свою чашку и, поднеся ее к лицу, старательно принюхался к кофе. Потом, отпив крошечный глоток, он на пару секунд прикрыл глаза и, одобрительно кивнув, проворчал:

— Удивительно, но здесь и правда умеют варить настоящий кофе.

— Я сего напитка не большой любитель, но об этом заведении хорошего много слышал. Потому и решил встречу тут устроить, — подбоченившись, важно ответил Григорий.

— Ценю ваше старание, — вежливо улыбнулся мужчина одними губами. — Но я хотел бы вернуться к делу.

— Как прикажете, — усмехнулся Гриша, выкладывая на стол сверток. — Извольте.

Быстро отодвинув тарелки и чашки, Арнольд Оскарович положил сверток перед собой и принялся аккуратно его разворачивать. Увидев ножны, он едва слышно зашипел сквозь зубы и, достав из кармана складную лупу, склонился над столом. Чуть улыбаясь, Гриша налил себе еще одну чашку чая и, прихватив с тарелки пирожок с брусникой, принялся не спеша насыщаться. Лупа нависла над табличкой в середине ножен, и мужчина склонился еще ниже. Потом, резко выпрямившись, он вперил в парня жесткий взгляд и, сурово сдвинув брови, прошипел:

— Кто ими пользовался?

— Вы это о чем, сударь? — удивился Гриша. — Как получил, так и продаю. Да и чем там пользоваться-то? Ножны, они на то и ножны, чтобы в них саблю носить.

— Я неправильно задал вопрос, — взяв себя в руки, сменил тон Арнольд Оскарович. — У кого они были до вас? Кто ими пользовался раньше? Чем этот человек занимался?

— Да почитай никто и не пользовался. Оружие это мне от дядьки в наследство досталось. А дядька Василий, он инвалидом одноногим был. Так что сабля эта так на стене у него и висела. Отвоевался он. Хотя геройский казак был. Полный Георгиевский бант имел.

— И где сейчас этот дядька? — быстро спросил мужчина.

— Так сказал же, в наследство. Помер дядька Василий, царствие ему небесное, — перекрестился Гриша. — Но, раз уж вы принялись мне вопросы всякие задавать, значит, и документ этот профессорский подлинный. Так что, господин Меньшов. Покупать будете, или как?

— Сколько ты за них хочешь? — мрачно спросил купец, разом нарушая все правила торга.

— Ну, умные люди мне подсказали, что на торгах меньше чем за сто пятьдесят они не уйдут.

Купец поперхнулся, но получив незаметный пинок по ноге от Арнольда Оскаровича, промолчал.

— Сами видите, вещь старинная, настоящая, — продолжал тянуть резину Гриша, словно пытаясь набить цену.

— Двести тысяч, и вы честно ответите на все мои вопросы, — решительно отрезал Арнольд Оскарович.

Вот тут настало время самого Григория изображать статую «Удивленная жадность». Крякнув, он почесал в затылке, глотнул чаю, дожевал пирожок, еще раз глотнул чаю и, махнув рукой, рубанул:

— По рукам. Только говорить здесь будем. И деньги пусть принесут.

— Чек вы, конечно, не примете, — с ноткой презрения уточнил Арнольд Оскарович.